До нижнего Манхэттена, где в одном из высотных зданий, покрытыми бесчисленными панорамными окнами, происходило главное событие в мире искусства, мы доехали быстро.
Если всю дорогу на такси я нервничала и гневалась на свои вспотевшие ладошки, то подъехав к эпицентру события, отпустила волнение. Неосознанно и быстро переключила внимание от внутреннего мирка на внешний мир, разворачивающийся во всём великолепии. Начиная с огненного парка, окружающего высотное здание, и заканчивая величественным убранством внутри здания, - впечатляли малейшие детали, скрупулёзно продуманные организаторами. Даже выпивка, предложенная при входе в главный зал, на удивление удовлетворила мои вкусовые рецепторы.
- Спасибо,- улыбнулась официанту, принимая бокал белого вина, и оглядела светлый зал, потолки которого возвышались до уровня облаков. В просторном и ярком помещении не чувствовалась пустота и наигранный минимализм, напротив, представленные работы будто «съедали» пространство, переманивая на себя всё внимание.
В моих руках, помимо бокала алкоголя, оказался буклет с кратким описанием работ и номер зала, в котором можно найти понравившуюся фотографию.
- Видела?- подлетела ко мне Кэти и ткнула пальцем в буклет. – Поздравляю!
Улыбнулась, разглядывая страницу со своими работами и почувствовала, как заколотилось сердце, стоило прочитать заметку о фотографии и авторе. Обо мне.
- Начинающий фотограф, юное дарование, бла-бла-бла,- хохотнула девушка и шутливо пихнула меня локтем в бок, чтобы я не улыбалась во все тридцать два зуба. Но не могла себя пересилить, в сотый раз перечитывая описание своих снимков, для которых не жалели похвалы. Кто составлял эти буклетики? Кого мне расцеловать в обе щёчки?
Пролистала до последней страницы, на которой прочитывались контакты организаторов, и бегло бросила взгляд на оглядывающуюся по сторонам Кэти.
Инициалы Эйтона Хилла – полбеды, однако Франческа Перт, чьи контакты жирным шрифтом мозолили глаза, стали бы для подруги точкой невозврата.
Значит, Франческа занималась описанием работ, в частности, она приложила руку к созданию буклета, который вызвал бурю эмоций в моей груди. Вот же ирония!
Я направилась в указанный в буклете зал, а подруга отстала, ввязавшись в беседу с незнакомыми мне людьми. Подарила каждому незнакомцу свою фирменную улыбку и, не желая заставлять свои работы ждать, направилась в нужный зал.
У меня перехватило дыхание, когда увидела импровизированный подмосток, на котором стояло несколько мольбертов с моими работами. Пусть подобных подмостков было полно в зале, но важным был один – тот, что привлёк внимание изображением счастливой супружеской парой. Может, мои снимки не столь плохи?
Да, именно такие мысли посетили мой мозг и прочно обосновались, когда я стояла напротив работ и не старалась унять счастливой улыбки. Краем глаза замечала, как подходили к работам гости, как переговаривались на американском, английском и, кажется, французском языках, явно обсуждая мои работы.
Оказывается, вот, что испытывают люди, когда их заветная мечта воплощается на глазах. Оказывается, лихорадочное сердцебиение, вспотевшие ладошки и дрожь в коленках – это нормальная реакция на мечту, реализация которой стоила разбитого сердца.
- Спасибо,- благодарно улыбнулась официанту, который учтиво склонил голову, когда взяла с его подноса канапе. Моей ошибкой было то, что я понадеялась на мастерство поваров и отправила в рот весь «бутерброд», оставив в пальцах лишь разноцветную шпажку. Языком почувствовала неприятный вкус, но вынужденно проглотила непрожёванное канапе. То ли у меня произошёл сбой со вкусовыми рецепторами на фоне продолжительной депрессии, то ли повара знатно оплошали.
- Гадость,- прошептала себе под нос и незаметно вытерла ладонью губы, напрочь позабыв о помаде. Открыла клатч в поисках влажной салфетки, быстро посторонившись под натиском заинтересованных гостей, замерла с несчастной салфеткой в руке.
Я узнала девушку сразу – в моём мозгу отчётливо запечатлелся её образ: копна золотистых волос ниже лопаток, курносый нос, тонкие губы и большие глаза пронзительного оливкового оттенка. Она стояла в компании знакомой мне Эмили Гласс, в ресторане которой я собственноручно отдала сердце в руки Гэбриела, и что-то возбуждённо ей рассказывала. Активная жестикуляция привела к тому, что золотистые пряди разметались по плечам, открывая обзор на загорелую, чуть красноватую ключицу. Наверное, недавно вернулась с курорта, потому что такого окраса не добиться в солярии и уж тем более не добиться в пасмурном Нью-Йорке.