— Внесите дверь! — крикнул кавалерист.
Двое солдат затащили в зал неуклюжую дверную раму высотой чуть меньше пяти локтей.
— По очереди, вначале советники, — велел офицер.
— Я буду жаловаться императору, да будет благословенно его имя! — воскликнул Ране Кайро, один из советников.
— Император, да будет его броня крепче мифрила, дал мне приказ проверить дверью всех оставшихся во дворце, — спокойно ответил кавалерист. — И если вы спросите, почему мне, а не более достойному воину или полководцу, то ответ прост. Я ни с кем из вас не знаком, а значит, подкупить меня будет труднее.
Из семи советников, как и полагал Айн, пятеро уперлись лбами в дверную раму, а двое не смогли до нее даже дойти. Разыгравший представление с якобы открывшейся сердечной болезнью Ране оказался среди тех, кому предстояло отправиться в битву.
— Но это же советники императора, да пребудет в его руках сила! — шепнул Айн офицеру.
— Если завтра Империя еще будет существовать, — так же тихо ответил тот, — то она найдет себе новых достойных советников.
Айн был уверен, что насчет него у кавалериста есть отдельное распоряжение. Однако после оруженосцев и пажей на дверь указали и ему.
— Я могу возглавить пехотную сотню, — сказал он. — Отец учил меня.
— При всем моем уважении к вашему отцу, — нахмурился собеседник, — правила одни для всех. Вы, согласно закону, пройдете либо не пройдете испытание дверью и пойдете в бой либо нет.
Это Айну не понравилось: полгода назад он совершенно точно был ниже пяти локтей, и если за то время Тори сильно вытянулся, то сам он вроде бы остался таким, как есть.
Уже подходя к раме, Айн понял, что он чуть-чуть, всего на палец ниже.
Мог подобрать обувь с подошвой потолще — но кто же знал?
Можно было убедить Тори взять его с собой рано утром когда в расположение войск отбыл император — да будет путь его усыпан розами — вместе с большей частью придворных.
Но опять же — кто знал?
Ведь оставалась надежда, что отец пришлет за ним посыльного, что можно будет сражаться рядом с ним!
Ты не прошел испытание дверью и останешься с женщинами и детьми, — заключил офицер, глядя на стоящего рядом с рамой Айна.
— Я готов пойти обычным воином, — тихо сказал сын полководца. — Я невысок — но это свойство всех в роду моей матери. Я наверняка принесу пользу Империи.
Кавалерист невесело усмехнулся:
— Я уверен, что так бы оно и было. Но у меня приказ, и, отказываясь подчиниться, ты мешаешь моей службе. Ты остаешься, а если ослушаешься — то пойдешь против воли императора, да будут дни его дольше века.
Айн шагнул назад — ослушаться означало государственную измену. Он сглотнул и подумал — а что бы сделал отец? И понял — отец бы стиснул зубы и остался со стариками и детьми, даже если точно знал бы, что его присутствие спасет Империю.
Потому что все должно быть так, как должно быть, и если главный военачальник не исполняет приказов императора — пусть его ноша будет легка, а путь славен, — то стоит ли существовать такой Империи?
Вскоре все, прошедшие проверку, удалились.
Во дворце остались лишь те, кто не мог защитить даже себя.
Самая высокая точка Цитадели — шпиль, на котором развевалось алое знамя Империи с десятью солнцами. Айн никогда не думал, что это — священное во всех отношениях — полотнище настолько огромно. Снизу оно казалось совсем небольшим, но стоя рядом с ним и держась за холодный металл шпиля, мальчик видел, что знамя — не меньше тридцати локтей в длину и двадцати в ширину.
Отсюда он собирался наблюдать за ходом сражения, что должно вот-вот начаться.
Часть поля боя оказалась скрыта высокими крепостными стенами, но это не мешало понять суть Орда больше. С кочевниками пришло столько войск, что на их фоне армия Империи казалась маленькой.
— Нельзя давать бой в таких условиях, — прошептал Айн. — Надо вернуться в столицу и готовиться к осаде!
Император — да будет его рука тверда — всегда имел свое мнение, но отец знал, как переубедить его. А сейчас, видимо, рядом не оказалось человека, который смог бы доказать, что не время геройствовать, что можно победить и закрывшись за высокими стенами, вынуждая противника терять сотни бойцов в долгой осаде.
Среди войск Империи не было видно тех частей, которые шли с отцом, — значит, кочевники каким-то образом смогли опередить их.
Айн мог предположить, почему так случилось: наверняка отец, повел остатки войск по старой дороге, узкой и извилистой, на которой в случае чего легко организовать засаду, обрушить за собой мост или устроить небольшой завал в ущелье, а Орда пошла по Имперскому тракту, законченному меньше десяти лет назад — и пронизывающему страну насквозь по прямой.
Бой завязали полторы сотни конных лучников из варваров — обогнув фланг войск Империи и встав с подветренной стороны, они начали обстрел.
Почти сразу после этого Айн увидел, как в сторону застрельщиков от основных войск двинулась сотня легкой кавалерии. Во главе ее оказался высокий и мощный человек в алом плаще ветерана — вряд ли это мог быть кто-то, кроме наставника Боры.
С некоторым запозданием послышался вой труб и ладный перестук имперских барабанов.
Варвары, впрочем, не стали ждать противника, а слаженно развернулись и поскакали к своим порядкам. Бора взмахнул мечом, разворачивая коня — он не собирался продолжать преследование.
А через несколько мгновений еще полторы сотни конных лучников обрушили стрелы на другой фланг — правда, на этот раз они были с наветренной стороны и вряд ли нанесли хоть какой-то урон.
Теперь стало понятно, что это продуманная тактика.
Айну было уже ясно, чего добивается враг — он хочет, чтобы император — да будет меч его неотразимым — пошел в атаку, удалившись от спасительных стен города, на которых стоят лучники, пращники и имперские маги.
— Ну, не такие же мы дураки, — усмехнулся Айн.
И сглазил.
Вновь донеслась барабанная дробь и жуткий звук труб, а полки Империи медленно двинулись вперед. Вперед — к смерти, в этом у Айна, застывшего на ветру у шпиля, не осталось ни малейших сомнений.
Войска Орды по центру чуть подались назад, словно отступая от имперцев.
Айн прикусил губу — сверху он отлично видел происходящее. Это был маневр, слегка корявый по исполнению, но в то же время достаточно уверенный. Там, за отступающими рядами варваров, стояли десятки шаманов и тысячи коленопреклоненных лучников, только ждущих, когда между ними пройдут их соратники, открывая пространство перед собой — и врага.
Ни в одной книге по военному делу не описывались маневры кочевников или варваров сложнее «выстрелил — отступил — обернулся, выстрелил — отступил» или «навалился всей силой и рубил, пока не победил или не умер».
Имперская пехота перешла на бег, с флангов наконец двинулась тяжелая конница, которая должна прокинуть часть врагов, внести сумятицу и позволить пехоте добить врага.
Однако этот план просто не мог сработать против такого количества врагов: будь их столько же, сколько и войск Империи — это оказался бы разгром противника, раза в полтора больше — тяжелая, но полная победа.
Но Орда была гораздо больше!
Кочевники стреляли залпами, раз за разом — а значит, у них были единое командование и выучка. Залп — и тысячи стрел поднимаются в небо, чтобы упасть на сомкнутые ряды. Еще залп. Еще. Шаманы колдовали, стараясь попадать заклинаниями по командирам, и хотя магия их работала — все же их было, к счастью, не слишком много.
К чести войск Империи, они не дрогнули, а, потеряв не меньше трети, вломились в строй Орды. С флангов завязла в людском месиве тяжелая конница, не сумевшая выполнить своей задачи.
То тут, то там поднимались стоявшие до поры до времени на коленях среди варваров людоеды и бросались вперед, размахивая гигантскими дубинами. Все больше людей и нелюдей сталкивались на поле боя. И алых полос на плюмажах или светло-розовых имперских накидок в этом месиве было гораздо меньше, чем волчьих или собачьих хвостов, разноцветных шапок и простых шлемов.