Коты нервно засмеялись, стараясь подбодрить друг друга. Рассудительный Полосатый промолчал, но нахмурил брови, зато Рыжий, вспыхнув от негодования, немедленно встрял в перебранку:
– Сами вы – облезлые коврики для блох! Вас даже на тряпочки для мытья полов не возьмут. В последний раз говорю – брысь отсюда! Суслики маринованные! А не то всем хвосты поотвинчиваю!..
Полосатый аж крякнул от удовольствия, а Рыжий гордо огляделся, наслаждаясь произведенным эффектом. «Маринованные суслики» пристыженно молчали. Потом один обернулся к Хромому и виновато сказал:
– Да ну их! Пусть себе идут… И чего мы с мелюзгой связались?
Хромой злобно взвизгнул и с размаху ударил кота по морде:
– Молчать! А ну, взять их! Я из них варежки сделаю – одну рыжую, другую полосатую. Взять их, я сказал!
Коты угрюмо двинулись на шаг вперед.
– Полундра! – неожиданно завопил Полосатый и сам бросился на врагов.
Образовалась куча мала. Пыль летела во все стороны, юные герои дрались как львы. Кто, где, кого, чем и по какому месту – разобрать было невозможно. Однако в конце концов Рыжего и Полосатого все же скрутили и представили Хромому.
– Так-так, допрыгались птенчики! – ехидно прошипел Хромой. – Ну, с рыженьким мы потом потолкуем, а вот ты, тельняшка…
И он потянулся когтистой лапой к носу Полосатого. В тот же миг какая-то неведомая сила приподняла Хромого за шиворот и, раскачав, швырнула в кусты. Сзади, грозный и могучий, стоял старый моряк – одноглазый кот Румпель.
Глава шестая
Коты сразу бросились наутек. Хромой вылез из кустов и понесся быстрее всех. Теперь он даже не хромал, – по-видимому, пан Румпель был хорошим доктором. На этот раз друзья были спасены.
Рыжий и Полосатый, опустив головы, стояли перед адмиралом.
– Папа, – виновато начал Полосатый, – я честно играл в индейцев…
– Я тебе говорил, чтобы ты не связывался с бродячими котами? – перебил его Румпель, отвешивая сыну подзатыльник.
– Папа! Но они напали на…
– А мать ждет тебя к обеду, и я бегаю тут по кустам, как ошпаренный юнга.
Полосатый молча принял и второй подзатыльник.
– Но, папа, я только хотел объяснить…
– Молчать, когда с тобой разговаривают старшие! – отрезал адмирал и снова поднял лапу.
Но подзатыльник не состоялся – на лапе повис Рыжий.
– Я не позволю вам, – заверещал он, отчаянно пытаясь лягнуть Румпеля в живот. – Я не позволю вам бить моего друга!
– Что-что? – опешив от удивления, переспросил пан Румпель. – Ты не позволишь мне? Ты – мне?! Да я тебя…
Он попытался поднять вторую лапу, но не смог – на ней висел Полосатый.
– Папа! – орал он. – Папа, не надо – он мой друг!
– Карамба! – зарычал адмирал, махом стряхивая обоих в траву. – А ну, марш домой, пигмеи! Живо!
Котята не заставили себя просить дважды и, взявшись за лапки, пулей полетели к домику-фрегату. Дорогу показывал Полосатый, а Рыжему было совершенно все равно куда идти.
К тому же очень хотелось есть. А позже, вечером, накормленных и вымытых героев уложили спать. Пани Румпелева заботливо подоткнула каждому одеяло и поцеловала обоих в лоб – она была очень нежной и доброй кошкой, хотя и вступала порой в короткие споры со своим суровым супругом, кстати всегда одерживая верх. Когда котята уснули, пани Румпелева тихо спустилась в гостиную. Там, у камина, сидел старый адмирал и, задумчиво глядя на огонь, курил трубку. Пани Румпелева опустилась в кресло и взялась за вязание. Оба молчаливо ждали: кто же заговорит первым. Первым не выдержал пан Румпель:
– Этот мальчишка – из рода Коржиков, – мрачно буркнул он.
– И следовательно, твой племянник, – мягко вставила свое слово его жена.
– Племянник… Чтоб меня подвесили за хвост на бушприте! Я поклялся, что у меня больше нет родственников. Нет! С ними порвано навсегда. Они отказались от меня! Никто не смог мне простить того, что я ушел в море… Эти мышеловы кричали, будто я продался корабельным крысам, каково, а? Тысяча чертей им в глотку!
– Не так громко, дорогой, – поморщилась пани Румпелева, – дети спят…
– Дети, – сурово выдохнул адмирал, – конечно, они еще только дети. Но я не могу… не хочу, в конце концов, чтобы мой сын дружил с отродьем кошачьего дома Коржиков!
– А лично мне показалось, что он очень милый и воспитанный малыш, – заметила жена. – К тому же они с Полосатым прекрасно поладили. Ведь наш мальчик растет совсем один, в округе больше нет детей. Ребенок не может нормально развиваться, играя сам с собой, – ему нужны товарищи…
– А я? Разве я плохо занимаюсь его воспитанием?! Кто научил его петь песни?
– Самые бандитские…
– Это не важно! Их все пели в свое время… Кто научил его боксу?
– О… великое искусство – бить морду! Неужели это самое важное в жизни?
– Черти полосатые! – взорвался пан Румпель. – На тебя ничем не угодишь, дорогая! Чего же, по-твоему, не хватает нашему сыну?
– Сверстников. У каждого ребенка должны быть друзья его возраста.
– Через год я отдам его в юнги, – попытался возразить Румпель.
– А весь год он будет жить один? Зная, что на другом берегу озера у него есть друг? Да он сбежит к нему, даже если ты прикуешь его якорной цепью.
Старый адмирал не мог отрицать справедливости этих слов, он слишком хорошо знал собственного сына. Подумав, он решил:
– Завтра я отведу этого юного героя домой. Но близко к замку я не подойду – и не уговаривай меня! Пусть Полосатый сам доведет его до дверей, если захочет. Потом я заберу сына домой. А сумеют ли они встретиться еще? Это уже не мое дело! Единственное, что я могу тебе обещать, – так это то, что не буду им мешать…
Пани Румпелева только улыбнулась в ответ.
Глава седьмая
Утро было теплое, солнечное и очень радостное. Пан Румпель с плохо скрываемой улыбкой щурился на солнце. Рыжий и Полосатый вприпрыжку бежали впереди адмирала, ни на минуту не прекращая веселой болтовни. Все трое направлялись к замку Коржиков. Рыжему не хотелось прекращать так замечательно начавшиеся приключения. Но, с другой стороны, он с наивным восторгом предвкушал, что будет, когда он приведет своих новых знакомых в родительский дом. Как все обрадуются его возвращению!.. Как он будет рассказывать о своих подвигах, о храбрости Полосатого, о силе и справедливости адмирала и о доброй душе пани Румпелевой!..
«Конечно, папа с мамой сразу же полюбят их, – мечтал он, – да иначе и быть не может… Правда, папа иногда чересчур строгий, но мама… мама сразу все поймет, и Полосатый с отцом останутся у нас погостить. Хоть на денек. Но лучше даже на неделю. Мы бы играли с Полосатым в индейцев, я бы показал ему свою лошадку. А наши родители вели бы беседы о политике или что-нибудь рассказывали о прошлых временах. Ведь наверняка адмиралу флота есть что поведать о своих морских путешествиях. Да и папа может вспомнить немало интересного о жарких боях у форта Мурр-Дог. Ах, как все будет замечательно!»
Что ж, мечтать не вредно, к тому же когда же и мечтать, как не в детстве. Меж тем вскоре показались башни замка. Пан Румпель остановил котят.
– Ну, вот что, малыш, – обратился он к Рыжему, – дальше вы пойдете вдвоем. Я подожду Полосатого здесь.
– А разве вы не пойдете с нами? – удивился Рыжий. – Я так хотел познакомить вас с папой…