Рыжий Орм

Франц Г. Бенгтссон Рыжий Орм

ПЕСНЯ ДАТСКИХ ЖЕНЩИН

Кто та женщина, которую ты покинул,
Ты покинул свой дом, и очаг,
Для того, чтобы уйти с седой старухой, создательницей вдов?

У неё нет дома, в котором можно уложить гостей,
Только одна холодная постель на всех,
Где гнездятся бледное солнце и заблудшие ледяные горы.

У неё нет сильных белых рук, чтобы обнимать тебя,
Но у неё множество цепких водорослей, чтобы держать тебя
На тех камнях, куда тебя прибило приливом.

Но когда приблизится лето,
И растает лёд и почки набухнут на берёзах,
Ты покинешь нашу сторону и заболеешь.

Заболеешь вновь криком и резнёй,
Ускользнёшь поближе к плеску волн,
Где ладья твоя стоит всю зиму.

Ты забудешь наше веселье и застольные беседы,
И корову в стойле и лошадь на конюшне —
Для того, чтобы стать на её стороне.

А потом поплывёшь ты туда, где бушуют шторма,
И удаляющийся звук твоих вёсел, ударяющих об воду,
Будет единственным, что останется нам на долгие месяцы.

Так кто же та женщина, которую ты покинул,
Как покинул свой дом и очаг,
Для того, чтобы уйти с седой старухой, создательницей вдов?

Редьярд Киплинг

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ЗАПАДНЫМ МОРЯМ

ПРОЛОГ Каково пришлось бритоголовым в Сконе во времена конунга Харальда Синезубого

Немало беспокойных людей подалось из Сконе вслед за Буи и Вагном, но не было им удачи в заливе Хьёрунгаваг; иные же пустились за Стюрбьёрном в Упсалу и пали там с ним вместе. Когда на родине узнали, что немногим жёнам ждать своих мужей обратно, то сложены были песни скорби и воздвигнуты поминальные камни, после чего все разумные люди сошлись во мнении, что это наилучшее из всего, что случилось, ибо теперь мира будет побольше, чем прежде, а силой отнимать нажитое станут, пожалуй, пореже. Наступили обильные годы, и рожью, и сельдью, и другое всё ладилось; но некоторые сочли, что хлеба наливаются чересчур медленно, и отправились с оружием в Англию и Ирландию; поход их удался, и многие там остались.

Тут бритые люди принялись наведываться в Сконе, и из края саксов, и из Англии, чтобы проповедовать учение Христа. Они рассказывали много всякого, и народ поначалу удивлялся и слушал их охотно; а женщины с радостью принимали от чужеземцев крещение и белую сорочку в подарок. Но скоро у пришельцев все сорочки вышли; а народ перестал слушать их проповеди, потому что те оказались скучными и мало похожими на правду; к тому же проповедники разговаривали на ломаном языке, выученном не то в Хедебю, не то на западных островах, и маловразумительно, как дети.

Потому и дела с крещением шли слабо; и вот эти бритые, что много говорили о мире, а сами более всего распалялись враждой к чужим богам, были однажды схвачены верующими людьми и повешены на священных ясенях и пронзены стрелами и преданы птицам Одина. Другие же, что подались на север, в леса Гёинге, где вера была послабее, встречены были с радостью, связаны и отправлены на рынки Смоланда и обменяны там на быков и бобровый мех. Некоторые пленники в рабстве у смоландцев снова отрастили волосы и сделались недовольны Иеговой и работали хорошо; но прочие предпочли по-прежнему сокрушать богов и крестить женщин и детей вместо того, чтобы ломать камень и молоть зерно, и причиняли своим хозяевам такую досаду, что гёингцам не давали уже и пары смоландских бычков-трёхлеток за превосходного священника без придачи — соли либо сукна. Худая слава тогда ходила о бритых по всей округе.

Однажды летом пошёл слух по всей Датской державе, будто король Харальд Синезубый сам принял новую веру. В молодые годы он было её отрёкся, но вскоре обратился в истинную религию; теперь же будто обратился всерьёз. Потому что король Харальд был уже стар и его давно мучили боли в спине, отчего мало радости имел он от пива и женщин; и хитроумные епископы, посланные кесарем, растирали его медвежьим жиром во имя святых апостолов и заворачивали в овчины и поили благословенными отварами вместо пива и выводили крест меж лопаток и читали над ним молитвы, выгнав из него многих дьяволов, покуда боли не отпустили и король не окрестился.

Притом божьи люди посулили, что его поразят ещё худшие несчастья, если он возвратится к кровавым жертвоприношениям или окажется нетвёрд в новой вере. Тогда король Харальд, который вновь сделался бодр и смог взять себе молодую мавританскую рабыню, присланную в знак дружбы Олофом с Самоцветами, конунгом в Корке, повелел всему народу креститься; и хотя такие речи казались странными в устах потомка самого Одина, многие подчинились его приказаниям, потому что правил он уже долго и удачливо и оттого в стране к нему прислушивались. Он установил самую строгую кару для тех, кто подымет руку на священника; так что в Сконе число крещёных росло, и на холмах строились церкви; а к старым богам уж и не обращались, разве что в море или когда захворает скотина.