Я же так и не получил университетского диплома, что стало для мамы одним из самых больших разочарований в жизни. Но это не сделало меня глупым, менее успешным, и тем более, несчастным человеком. Несмотря на отсутствие диплома, я всегда ценил интеллект и много времени уделял самообразованию. В итоге, к своим нынешним тридцати восьми годам я имел все, что обычно принято считать признаком статуса для человека, состоявшегося в жизни. Свою фирму, кабинет с длинноногой секретаршей в приемной, дорогую машину, несколько квартир в разных уголках страны.
И главное – ту степень свободы, которую способны дать человеку в этом мире денежные знаки. В те годы, когда второй десяток уже остался за плечами, а тридцан еще не наступил, я жил под девизом, что счастье не в деньгах, а исключительно в их количестве. Бабло само шло в руки и его количество только росло. Как говорится, жизнь удалась. Вот только отец со своими планами остепенить меня женитьбой и получить внуков, которые унаследуют его миллионы, стал со временем постоянным раздражающим фактором. Но ничего. Как говорится, нам ли быть в печали. Прорвемся.
Глава 3. Рита
Я проснулась от неприятного чувства сухости во рту. Такое бывает, когда вечером накануне сильно перебрать со спиртным, но я–то ведь не пила. Правда, это было единственное, что я помню, несмотря на полный провал памяти во всем остальном. Перевернулась на спину, медленно шарю руками по незнакомым простыням, Разлепив веки, долго смотрю на красивую, стилизованную под старину массивную деревянную люстру на три факела под потолком. Ее кованый ободок начищен до блеска, кажется, если присмотреться, можно разглядеть там свое отражение, как в зеркале.
Затем мой взгляд перемещается ниже – на отполированную коричневую дверь. Справа от нее стоит высокий напольный светильник, сейчас выключенный. А слева – висит картина в широкой позолоченной раме. Какой–то морской пейзаж. Застигнутый штормом и опасно накренившейся старинный корабль, огромные волны поднимаются вровень с бортом, шквальный ветер раздувает паруса, в темном небе сверкают молнии, команда бесцельно мечется взад и вперед по палубе, надеясь совладать со стихией. Не знаю, что за художник, но написано очень живо и реалистично.
Делаю над собой усилие и медленно приподнимаюсь на локтях над кроватью, чтобы увеличить угол обзора. Теперь мне видна почти вся комната. Довольно просторная, я бы даже назвала ее огромной, особенно, по сравнению с моей скромной однушкой. Но меблирована в стиле минимализма. У окна двуспальная кровать королевских размеров – такие в народе называют «траходромами». Рядом небольшой журнальный столик. Вышитая салфетка и декоративная ваза на ней.
С другой стороны – большой раздвижной шкаф–купе, гармонирующий по цвету с выкрашенными в спокойно–золотистый цвет стенами. Одна из панелей платяного шкафа представляет собой огромное зеркало в человеческий рост. Паркетный пол чистый и светлый, без каких–либо ковров или паласов. Вот, пожалуй, и все. Разве что моя одежда, почему то, сложена в аккуратную стопку, сиротливо примостившуюся на краю гигантского ложа.
Но где я? Что тут делаю и как здесь оказалась? Голова ничего не соображает, лишь тяжело гудит, будто с похмелья. Память объявила забастовку, а тело ломит так, будто по нему не единожды проехались трактором. Я бессильно опускаю руки и снова падаю на кровать, проваливаясь с беспокойное забытье.
Сколько времени я так пролежала, не знаю, но следующее мое пробуждение было уже более удачным. Голова болела меньше, ясности в голове тоже прибавилось. И, похоже, начали возвращаться воспоминания. Несколько напряженных минут – и вот уже я вспоминаю все до мельчайших деталей, начиная с того самого момента, когда голос с легким южным акцентом предложил мне секс за деньги.
Мозг начинает лихорадочно работать, будто сумасшедший компьютер из фантастического фильма. Все чувства разом обостряются, в кровь ударяет адреналин. Чувствую себя так, будто меня кнутом отхлестали. Я вскакиваю с кровати, принимаясь лихорадочно натягивать на себя одежду, как будто она может меня защитить от слишком откровенных взглядов. Уже одетая, я подбегаю к окну, испытывая закрывающую его решетку на прочность. Увы, та не поддается.
Не желая сдаваться и опускать руки, я принимаюсь обшаривать комнату в поисках чего–то, что могло сойти за оружие самозащиты. Но к моему огорчению, выдвижные ящики платяного шкафа содержат только одежду и постельное белье. Совсем отчаявшись, я хватаю хрустальную вазу и со всей дури заряжаю ею об угол журнального столика. Осколки брызжут во все стороны, а в моей руке оказывается внушительный кусок стекла с рваными краями. Не бог весть что, но, учитывая неординарность ситуации, вполне сойдет. Само наличие этого импровизированного оружия в руках действует на меня успокаивающе.