Старик мрачнеет, коротким кивком подтверждая догадку сына. – Фелипе Камарго предложил объединить не только капиталы, но и семьи. Вивиана давно совершеннолетняя. Сейчас она учится в колледже в Швейцарии. Но на каникулах обещает навестить родителей в Боготе. Тогда они все вместе прилетят сюда. Знакомство, как ты понимаешь, всего лишь формальность. Вы же росли вместе. Все детство на глазах у меня и у Фелипе. К тому же, это не все…
– Не все? – перебивает его Херман, невольно повышая голос. – Что ты хочешь этим сказать?
Старик запинается, спотыкаясь на нужном слове. Впервые за время разговора с него слетает маска уверенного в себе и своей правоте патриарха. Сейчас он даже немного жалок и растерян. Но он слишком долго скрывал от сына то, что должен ему сейчас сказать.
– Видишь ли, сын. Я долго не хотел об этом говорить. Думал, все образуется, рассчитывал на разные варианты. Но…– тут он снова делает паузу – видишь, как оно получилось. И мне жаль.
– Чего тебе жаль, отец? Хватит ходить вокруг да около! Говори уже. Молодому мужчине передается нервозность отца. Он хватается руками за украшенную затейливой резьбой спинку антикварного стула, рядом с которым стоял все это время. Сжимает так крепко, что костяшки пальцев белеют. Кажется, еще чуть-чуть и стул разломится надвое, превратившись в дрова для растопки камина в гостиной.
– Финансовое положение компании не такое крепкое, как мне хотелось бы. – выдержав драматическую паузу, отвечает старик. – Нет, я не банкрот, – спешит добавить он, чтобы успокоить сына, в этот момент похожего на натянутую струну, что вот-вот порвется. – Последние годы были не слишком удачными для нас. Биржевой обвал зимой снизил наши котировки и привел к переоценке стоимости активов. Так что, когда я обратился за кредитом, смог получить гораздо меньшую сумму и под больший процент. Аналитики внимательно следят за динамикой нашего …Отец Хермана вздыхает. – в данном случае, падения. В общем, мне ничего не оставалось, кроме как обратиться за помощью к Фелипе. Ты в курсе, у него опцион на 40 % акций компании. А это значит…
Что это значит, Херман понимает и сам. Владелец опциона получал право преимущественной покупки акций компании в определенный договором момент при условии наступления оговоренного события. Для отца это стало палочкой-выручалочкой. А премия опциона позволила на некоторое время оттянуть банкротство. Но какого черта он втянул в эти игры его? По какому праву распоряжается сейчас его жизнью и его судьбой?! Внутри Хермана все клокочет от негодования и обиды на отца.
– И что теперь? – интересуется он у старика. – Голос его звучит глухо, почти обреченно. Он и сам в этот момент чувствует себя приговоренным к казни. Вот так, живешь в свое удовольствие, и тут – р-раз! – обстоятельства тебя догоняют и безжалостно прихлопывают, как муху мухобойкой. Хочется немедленно покинуть этот дом. Но уйти, не выяснив все до конца, он не имеет права. Поэтому Херман стоит перед отцом, и молча слушает.
– Надеюсь, эта сделка нас спасет. Меня от разорения, а тебя – он окидывает сына долгим взглядом, несущим безжалостный приговор и в то же время, определенную долю жалости и сочувствия – от перспективы состариться неженатым и бездетным.
– И сколько времени у нас есть? Вернее, сколько его у меня? Не тебе же идти под венец, ты у нас человек женатый. – вставляет Херман ехидную шпильку старику. Они оба знают, что отец уже много лет не живет с мамой, хотя и не оформляет официальный развод.
– Полагаю, до конца июля, может, чуть больше. В день апостола Сантьяго приезжают родители Вивианы. Естественно, вместе с нею самой. Ты тоже должен быть. Надеюсь, ты меня не подведешь и не опозоришь. Последнюю фразу старик произносит с легким нажимом, намекая на то, что сделал сыну предложение, от которого тот не вправе отказаться.
Херман понимает, почему родители выбрали именно эту дату. 25 июля – национальный день Галисии, он же день апостола Сантьяго, всегда был в этих местах большим праздником. И религиозным и народным. К этому дню старались приурочивать свадьбы, помолвки и крестины. В этот день решались судьбы и заключались важные договора. Вот и сейчас конец его свободы и разгульной жизни совпадет по времени с массовыми гуляниями галисийцев. Какая горькая ирония судьбы.
Ну да ладно. Чему быть, того не миновать. Теперь надо думать о том, как минимизировать неизбежные издержки предстоящей семейной жизни поневоле. Херман не мог спасти отца от банкротства, но вместе с тем, не горел желанием и становиться женатым мужчиной. Тем более с девушкой, к которой он, откровенно говоря, не испытывал никаких особых чувств, кроме давней детской привязанности. По сути, с чужой ему девушкой, хотя и красивой.