Пока едем в аэропорт, Герман меня допрашивает.
– Расскажи о своем парне. О том, что тебя бросил. Из-за которого ты была такая грустная на танцах.
Мгновение, растерянно молчу, борясь с внезапно вспыхнувшим желанием поплакаться в жилетку этому незнакомцу, с которым я чувствую себя удивительно защищенной. Странно это все, так не бывает, чтобы выворачивать душу наизнанку перед первым встречным. Какое ему вообще дело до моих переживаний? Притормози, Рита, куда тебя несет!?
Внутренний голос протестует, но я, все же, убеждаю себя, что если рассказать в самых общих чертах, ничего страшного не случится. В конце концов, не бог весть какой секрет. И потом, говорят ведь психологи, что если выговориться, станет легче. Тем более, я этого Германа, возможно, вижу в последний раз. Вот, довезет меня домой и там наши пути разойдутся навсегда.
В конце концов, внутренний голос капитулирует, и я тихим голосом говорю:
– Да. Мой бывший ...Я запинаюсь, мой язык, будто свыкается с этим словом в отношении Макса....В общем, мой бывший меня бросил и ушел к одной вертихвостке. Крутил с ней роман у меня за спиной несколько месяцев, а я, дура, ничего не подозревала. А потом мы с Фимой – ну ты ее видел – напились, и она уговорила меня сходить в парк на открытие сезона. Вот так все и было. Честно, – зачем–то неожиданно для самой себя добавляю я, будто оправдываясь перед мужчиной.
– Это смертный грех – такая красивая девушка, как ты и страдает от неразделенной любви. Да он просто идиот, этот твой Макс.
– Уже не мой – Отвечаю я.
– И когда ты это окончательно поняла? Когда увидела ту, другую в объятиях своего бойфренда?
– Нет. Когда напилась с подругой.
– In vino veritas? – Он усмехается. – Знаешь, что я тебе скажу. Неприятности надо встречать с улыбкой, а не с рюмкой. А ты зря топила печаль в вине.
– Во-первых, ты ужасно бестактен. А во-вторых, это мое дело, что и в чем топить. Я чувствую, как медленно закипаю. Разговор, который поначалу вызывал во мне смущение, начинает меня раздражать. Я ловлю себя на том, что мне ужасно хочется сказать Герману какую-нибудь колкость. Моралист хренов!
Похоже, он как-то улавливает эту перемену в моем настроении и сворачивает разговор.
В самолете на меня накатывает приступ паники. Практически все время полета я сижу, сгорбившись, смотря в одну точку перед собой и вцепившись мертвой хваткой в пластиковый поручень кресла напротив, вспоминая обрывки всех известных мне молитв и на ходу придумывая новые. Не думала, что летать самолетами так страшно.
Все это время Герман осторожно поглаживает меня, то по спине, то по голове, шепчет какие–то ободряющие глупости, несколько раз просит стюардессу принести мне холодной воды в стаканчике. Слава богу, перелет недолгий. Всего каких–то пара часов с небольшим. Когда под дружные аплодисменты пассажиров, самолет выпускает шасси, а его колеса касаются твердой поверхности взлетной полосы, я наконец–то отмираю и облегченно вздыхаю, ловя ртом кондиционированный воздух салона.
Когда мы выходим из здания аэропорта и направляемся к стоянке, где Германа уже ждет машина, набираю в легкие побольше воздуха, чтобы задать вопрос, который мучает меня с того момента, когда мы покинули самолет.
– И что теперь? Вопрос неловко повисает в воздухе. Герман удивленно смотрит на меня, как будто я сморозила какую-то несусветную глупость. – А чего бы ты хотела? – Элегантно возвращает мне мой же вопрос. В голосе чувствуется нотка разочарования. Хотя, может быть, мне это просто чудится?
– Хочу домой. – Сглатываю. Что ж. По–крайней мере, честно.
– Значит, поедем домой. Я тебя отвезу. Не переживай. Смотрю на него с таким недоверчивым выражением лица, что он не удерживается и прыскает. Мимоходом отмечаю, что ему очень идет искренняя улыбка. – А ты что подумала? Ну, давай, колись, фантазерка!
– И что, вот так просто? – Не веря своим ушам, тихо говорю я каким–то потерянным голосом, обращаясь даже не к Герману, а куда-то в пространство. – Не отвезешь меня к себе домой, не посадишь на цепь в подвал, не потребуешь от меня оплаты натурой? Сам же говорил, что заплатил за меня чертову кучу денег.
– Ну, во-первых, деньги карман не жмут. – Герман отвечает мне с интонациями школьного завуча, отчитывающего хронически опаздывающего на уроки обитателя задней парты. – А, во-вторых, заплатить за красивую девушку – одно удовольствие.
– То есть, ты…Тут я запнулась, подбирая слова…Просто оставишь меня в покое и мы больше не встретимся? Я гляжу на него с тайной надеждой, что он скажет «Нет». Надеждой, которая умирает в тот момент, когда он, флегматично пожимая плечами, достает из бардачка пачку сигарет, и не спеша, закурив, отвечает. – Я не бегаю за девушками. Обычно они сами вешаются мне на шею. Если этого хотят. А о деньгах не беспокойся. Ставить тебя на счетчик не буду – усмехается он.