— Живая, живая, живая… — только и слышу сквозь всхлипывания Алисы.
Потом то я разобралась в такой внезапной ее экспрессивности…
Когда я не вернулась с задания, то наши следом отправили самолёт на поиски. Ну и нашли обломки моего шторьха и свежую могилу рядом. Пехота подтвердила, что пилот погиб… Никто ж не знал, что я ещё и погибшего лётчика везла…
Вся наша эскадрилья в трауре… И дядя Ваня тоже чернее тучи ходит…
А тут им из госпиталя звонят и сообщают, что к ним поступила девушка-пилот из эскадрильи рыжиков. И фамилию называют мою…
Вот они и сорвались на самолёте сюда…
Ну вот, разобрались, и слава богу. Может ещё лет сто теперь проживу… Есть же такое поверье…
Они же и забрали у меня сапоги и мои штаны в эскадрилью. Обещали всё там починить…
Я же осталась скучать в госпитале. Если бы не появляющиеся почти каждый день девчонки, сдохла бы там с тоски, наверное. Заняться совершенно нечем. Даже книг почитать почти нет. Да и те все на руках. И газеты все до дыр зачитаны. Всё же хорошо, что мои ко мне прилетают… А так тупо приходится на кровати сутками валяться…
Рисую ещё понемножку. Вспоминаю что нибудь и рисую. Как я по лесу шла в самом начале. Или ванну в госпитале. Или как в пилотов шторьха стреляла. Девчонок своих рисую. Техников с Петровичем…
Хорошо, что мои мне бумагу и карандаши привезли…
… Меня почему здесь, в госпитале, в лицо то не признали? Хотя я и бывала здесь несколько раз…
Во-первых, я садилась на площадке ЗА госпиталем. Делала круг и заходила на посадку. Санитары сразу бегут на поле за раненым, как только самолёт увидят. Они, и когда Алиса с Петровичем ко мне прилетали, тоже с носилками бегали туда…
Во-вторых, я же в шлеме.
А в-третьих, им не до разглядывания пилотов. Некогда врачам.
Хорошо, если они вообще поняли, что пилот девушка…
Вот всё бы можно вытерпеть, но невозможность почесать ногу под гипсом, это вытерпеть просто невозможно! Хорошо, что старые постояльцы передали мне в пользование переходящую проволочку для почесухи. Засовываешь проволочку под гипс и чешешь… Просто кайф… Истинное наслаждение…
Здесь довольно много наших крестников, вывезенных сюда с ранениями…
Все они так нежно заботятся обо мне, аж неудобно… Как же, я ведь главный рыжик по прозвищу Рыжик…
Лётчики же и предупредили всех остальных, что не дай бог какая сволочь меня обидит или приставать будет! Пусть сразу же вешается тот, кто это сделает!
Кажется, нас с девчонками, на полном серьёзе чуть-ли не за ангелов небесных считать начали…
Надо бы режиссёрам предложить кино снять или мультик — «Рыжики спешат на помощь». Ну а что? В газете же писали про нас уже, почему бы и кино не снять?..
Это свою шуточку я и задвинула народу.
Не поняла, а чего это они так возбудились и обрадовались? Это же просто шутка была!
Ну вот, слава ВКПб, мне наконец-то срезали с ноги гипс! Какое же это счастье! Нога, правда, и бледнее, да и худее здоровой… Наступать на нее тоже пока ещё больновато, но если с костылями, то ничего так, нормально.
Я упросила врачей отпустить меня к себе в эскадрилью. Клятвенно им пообещала, что буду прилетать на осмотры раз в неделю. Отпустили, но без допуска к полетам…
Сапог мне зашили очень качественно. Незаметно, что и ремонт был. А вот штаны просто пошили новые, по меркам моих старых.
… Ну вот чего все мои хитро так улыбаются и ни в чём не признаются? Хромаю потихоньку на стоянку самолётов…
Там стоит новенький шторьх под номером тринадцать и с надписью на левом борту «РЫЖИК»…
Ну не гады ли они после этого? Своего командира до слёз довели… Сволочи любимые…
Пока я скучала в госпитале, наши войска дошли до Днепра и захватили на другом берегу несколько плацдармов… И мои девчонки уже несколько раз за Днепр летали…
А через несколько дней после моей выписки пришел приказ из Москвы об организации авиационной спасательно-эвакуационной службы в каждой авиадивизии. Наш эксперимент удался и показал свою эффективность.
… К нам тут приезжали какие-то конструктора. Ну или конструкторы… Короче, облазили все наши самолёты. Рисовали, фотографировали. Опрашивали. Всех нас достали…
А ещё через две недели дядя Ваня перед строем вручил мне орден Боевого Красного Знамени. И дал две недели отпуска, не считая дороги…
Я еду к бабушке… Как всегда…