— Подозреваю, что с главным достоинством предлагаемого тобой жениха всё ещё хуже, чем с лицом, — не удержавшись, выдала я.
— Лионария, девицы не могут рассуждать о таком! Это не позволительно, в конце концов.
— Ты, папочка, отстал от жизни! — Меня снова понесло в неведомые дали. И что у меня за язык такой! — Некоторые девицы вполне профессионально укажут тебе все параметры того, о чём им не позволено рассуждать.
— Я смотрю, ты совсем распоясалась, дочь, — прошипел мой отец и как стукнет по столу. — Всё! Ты немедленно выходишь замуж за герцога, раз стала такой умной.
— Он косой и тощий! — возмутилась я.
— На себя посмотри. Ты рыжая и бесстыжая! Только и носишься. Вся в мать! Та такая же вертихвостка была. И не смей ездить к бабке!
— Это ещё почему? — прищурилась я, вновь начиная злиться.
Вот хотела же быть примерной дочерью, но, видно, не судьба. Я закусила губу, чтобы не высказываться дальше.
— Чтобы она тебе в уши чего-нибудь не напела. Завтра приедет свататься герцог. Будь добра вести себя прилично. И пусть служанка сделает тебе причёску. Собери уже свои волосы. Что ты вечно с хвостом бегаешь!
— Хорошо, — буркнула я. — Вообще-то, я только с прогулки приехала, — попробовала оправдаться я.
«Зачем мне накручивать причёску, если она при скачке вся растреплется? — хотела я задать резонный вопрос, но не стала. Вряд ли отец был готов меня слушать. Вон как желваки ходят. — Да что происходит, в самом-то деле?»
— И платье приличное надень! И прекрати носить постоянно штаны, словно ты мужик.
«Он что, только увидел? Я уже года три так на прогулку отправляюсь», — я осмотрела свой наряд. Ну да, брюки слегка заужены, чтобы не мешались, но их же закрывает длинная рубаха. Специально почти до щиколоток просила сшить. Правда, по бокам разрезы, но я же не голыми ногами сверкаю. Да и езжу я в основном по полям и лесу.
— И используй женское седло, Лионария. Не забывай, что ты уже почти замужняя женщина.
— То есть ты не передумаешь? — попробовала я ещё раз воззвать к совести родителя.
— Ты всего лишь дочь барона, дорогуша. А он — герцог. Да ты должна провидение благодарить, что тебе выпало такое счастье. Ты будешь герцогиней.
— Лучше бы я была простолюдинкой, — прошипела я, — чем жить с таким… — чтобы не высказаться, захлопнула себе рот ладошкой.
— Вот, наконец-то, хоть что-то сделала правильно. Вот так и ходи всё время! — отрезал отец. — Надеюсь, ты меня услышала.
— Папа, — прибегла я к ещё одному доводу, — он напал на меня во дворце!
— А что здесь такого? — удивился барон. — Он просто не удержался от желания. Это же даже хорошо! Значит, мужчина полностью уверен в своих силах.
— Папа, но он же Бубун! — выкрикнула я последний довод. — Ты хочешь, чтобы твоя дочь стала Лионарией Бубун?
— Герцогиней Бубун, дочь! Герцогиней. Причём одной из самых богатых.
Я поняла, что отец не передумает, и развернулась, собираясь уйти. Главное, не сорваться и не наговорить лишнего, а то запрёт, и тогда точно не вырвусь.
Два года назад отец переселил меня на самый верхний этаж нашего четырёхэтажного особняка. Из семьи там больше никто не жил. За окнами моей комнаты были совершенно ровные стены. Ни тебе колонн, ни карнизов, даже плющ сюда ещё не дотянулся. И ни одного дерева внизу. Так что сбежать я оттуда не могла. А три месяца назад ещё и решётки поставили, после того как я всё же рискнула спуститься по связанному постельному белью и отправиться на свидание с Джонсом. Кто же знал тогда, что он окажется такой скотиной. Хотя, если честно, он мне никогда особо и не нравился. Сейчас больше страдало моё эго, чем душа.
— Совсем забыл, — кинул мне в спину отец. — Дата вашей свадьбы с герцогом уже назначена.
— Он же только свататься завтра приедет? — замерла я, сжав кулаки.
— А это больше для проформы, Лионария. А так мы уже с ним всё обговорили и обсудили.
— И когда? — не поворачиваясь, поинтересовалась я.
— Через десять дней. Как раз перед королевским балом ваш медовый месяц подойдёт к концу.
— Теперь я могу идти? — прошипела я, едва сдерживаясь, чтобы не высказать отцу всё, что про него думаю. «Медовый месяц, — фыркнула я про себя. — Не медовый, а чесночный. Будет потом мне послевкусие на всю жизнь».
— Теперь можешь, — разрешил он. — Надеюсь на твоё благоразумие, Лионария. Пожалей свою бабушку.
— Что ты задумал? — резко развернулась я.
— Я изгоню её из своих земель, если ты ослушаешься.