Дальнейшие события этого дня Генри воспринимал как в тумане. Ожидание в длиннющей, все время переругивающейся, вплоть до драк, очереди к переправе. Перестрелка между добравшимся до моста японским отрядом и прикрывавшими его британскими солдатами. Исход боя решила имевшаяся у англичан небольшая пушка, удачно засадившая заряд картечи по рвущимся к мосту японцам, бесстрашным, но немногочисленным. Однако все это прошло мимо погруженного в собственные переживания ученого, равно как и сама переправа на утлой, перегруженной беженцами лодчонке, только чудом не перевернувшейся по пути к тому берегу. И только вечером, когда они разместились на пустыре, милостиво выделенном местными властями для организации лагеря беженцев, и заботливый Прахабкар заставил его выпить какую-то алкогольную настойку на местных травах, Генри провалился в сон без сновидений.
Начало октября 1896 года, Порт Сурат, Индия.
- Британский паспорт есть? - солдат в грязном красном мундире, явно нечищеном уже не первую неделю, ленивым движением преградил путь Генри.
- Нет. Паспорт голландский, но я англичанин!
- Ага, а я - китаец! - рассмеялся солдат, явно скучавший на посту, и добавил: - Вали отсюда! Посадка на рейс до Александрии только для британских граждан! Причем для приличных, а не таких оборванцев, как ты!
Выглядел Хиннеган действительно непрезентабельно. Больно уж поизносился за последние непростые недели. И, главное, доказать свое происхождение ему было нечем. Настоящий паспорт остался в лондонских сейфах Секретной Службы, фальшивый, выданный взамен на фамилию Джейкобс, находился где-то у Виллейна, и после его гибели, за ограниченное до бегства время, отыскать документы не удалось. Возможно, он вообще хранил их не дома, а у коллег в сейфах администрации Ост-Индской компании. В саквояже покойного агента отыскались лишь два дополнительных фальшивых паспорта, куда, еще, вероятно, в Лондоне, было занесено описание Генри. Один французский, на имя Жана Люссака, другой голландский, принадлежащий, якобы, Теодору Моленару. Французов Генри недолюбливал, поэтому выбрал последний. Но, как оказалось, для того, чтобы попасть на борт британского корабля, присланного специально для эвакуации беженцев из Бомбея, он не подходил. Пожав плечами, Хиннеган решился на последний, отчаянный шаг:
- Я доктор Генри Хиннеган, ученый из Оксфордского университета. Меня разыскивает Секретная Служба! Немедленно проводите меня к ее представителю!
- Ты слыхал, Джон! - обратился солдат к своему напарнику, устало прислонившемуся к створке ворот, преграждавших путь в британскую часть порта. - Чего только не придумают, чтобы пробраться на борт! Вчера вон, личный секретарь герцога Глостера, отставший от экипажа, пожаловал. Сегодня университетский профессор, ха-ха. Как думаешь, Джон, он хоть читать-то умеет?
- Да ткни его штыком, и дело с концом! Ходят тут, заразу разносят! - Джон, постоянно утиравший пот с лица грязным рваным платком, явно не был настроен шутить.
- Хорошая идея, Джон! - обрадовался первый солдат. - Вот сейчас и проверим, какого цвета кровь у профессоров из Оксфорда!
Он наклонил ружье с грозно сверкающим в ярких солнечных лучах штыком, в полфута длиной. Несмотря на шутливый тон, его сощуренные глаза выражали серьезное намерение исполнить угрозу на самом деле. Хиннеган понял, что тут ему не пройти, и уныло поплелся назад, в голландскую часть порта.
С того самого трагического дня прошло чуть более двух недель. Боль от постигшего его удара судьбы за это время ничуть не притупилась, просто ушла куда-то вглубь, вырываясь наружу лишь бессонными ночами, когда он до крови кусал свои руки, лишь бы не заскулить в голос, пугая окружающих. А днем он потихоньку возвращался к насущным делам.
Дела же его были весьма плохи. Денег после ограбления не осталось вовсе. Прабхакар, конечно, первые дни после бегства обеспечивал его чашкой риса в день, но долго это продолжаться не могло, ведь индийский друг сам являлся таким же беженцем. Японцы, хоть и ушли из Бомбея тем же вечером, но пожары в почти полностью разрушенном городе продолжались еще несколько дней. Их зарево можно было видеть по ночам на юго-западе. На входе в бухту японцы при отходе затопили десятки захваченных в порту кораблей, существенно затруднив восстановление порта. По всем этим причинам возвращение британцев в город откладывалось на неопределенный срок.