Генри, услышав как-то в доме Джека, куда его, по старой дружбе, приглашали каждое воскресенье на традиционный праздничный семейный обед (заодно пытаясь подсунуть перспективному, как они считали, жениху то одну, то другую соседскую дочку), историю кузена, стал осторожно заводить с приятелем разговоры насчет прекрасных свойств нового металла. И выражал желание заполучить некоторое его количество для пробы, смешанное с сожалениями, что хром не продается в частные руки. Фермер, до которого с третьего или четвертого неуклюжего намека дружка наконец дошло, что тому требуется, пообещал разузнать, можно ли что-либо сделать. И исполнил обещание - уже через месяц Хинниган (далеко не забесплатно) стал счастливым обладателем примерно половины фунта искомого металла, привезенного с месторождения прибывшим навестить семью кузеном. Каким именно способом тот достал строго учитываемый материал, Генри благоразумно выяснять не стал.
Хоть количество добытого хрома и было весьма небольшим, но его вполне хватало для постановки нескольких опытов. Чем ученый с упоением и занялся, предвкушая решительное продвижение в своих исследованиях. Предыдущие образцы, полученные с добавлением никеля, хоть и дали некоторый обнадеживающий результат, однако далеко не соответствовали по стойкости тому самому образцу доктора Паркса, с которого все и началось. Уже после нескольких дней пребывания в импровизированном "испытательном" стенде на них начинали появляться пусть и слабые, но признаки окисления. И хром оставался последней надеждой исследователя.
Теперь же, окончательно удостоверившись в собственной правоте, можно было и отпраздновать. А затем серьезно задуматься, как понадежнее довести полученные результаты до Его Величества. Очень не хотелось, чтобы все пошло прахом на самом последнем этапе! Смысла продолжать эксперименты здесь Хиннеган не видел - запасы и железа, и хрома подошли к концу, пополнять их сложно и опасно. Ну, может еще опыт-два, для закрепления результата, и достаточно. А то так действительно можно застрять в этой Богом забытой деревне на всю жизнь! Вот женят таки его соседи...
...Этим вечером Хиннеган, ловко улизнув от Джека, привычно зазывавшего его в убогий деревенский кабак опрокинуть пинту-другую вонючего местного эля, засиделся допоздна, приводя в порядок записи. Настроение у него было приподнятое, чего уже давно, еще с недоброй памяти дня убийства Виллейна, не случалось. И было от чего: сегодня он бесповоротно решил закончить с конспиративным существованием под чужим именем. Колебался ученый долго. Ведь это было связано с нешуточным риском. В случае неудачи Генри грозило долгое тюремное заключение, а то и чего похуже. А здесь тихая, спокойная, размеренная жизнь. Дохода от починки деревенского инвентаря и домашней посуды соседей вполне хватало на пропитание и удовлетворение базовых потребностей, времени же это занятие у наловчившегося работать руками бывшего оксфордского ученого и его помощника много уже не отнимала. Живи себе и радуйся!
Прогнать такие мысли стоило Хиннегану значительных усилий. Но он сумел это сделать, убедив себя, что должен принести собственное благо в жертву ради общества, которому угрожает гибель. Он и так уже стольким пожертвовал, неужели не найдет в себе сил сделать последний шаг? Поэтому теперь, когда решение принято, он сосредоточился на подготовке материалов. Время еще есть, до ярмарки в Кейптауне целый месяц. Туда он поедет не вызвав подозрений у соседей, вместе с местным торговцем, якобы для пополнения запасов олова и меди и покупки недостающих инструментов.
Завершив дела, улегся спать уже около полуночи, но сразу заснуть не смог. Сказывалось возбуждение от мыслей о предстоящем сражении с религиозной и административной косностью. Сумеет ли он побороть их? Богатое воображение Генри услужливо помогло представить самого себя рыцарем на белом коне, пронзающим копьем со сверкающим железным, без малейших следов ржавчины, наконечником гневно машущих свитками с религиозными текстами церковных иерархов. Картинка, возникшая перед ним, казалась такой отчетливой, что еще бодрствующей частью сознания он понял - это лишь яркий сон...
Какой-то скрип отогнал льстящее его самолюбию видение, вновь вернув ученого в реальный мир. Хиннеган приподнял голову, почувствовав дуновение ветерка. Забыл плотно закрыть входную дверь? Отдельной спальни в доме его покойного предшественника не имелось, грубая кровать с соломенным матрацем просто стояла в дальнем от входа углу, прикрытая растянутым на веревке пологом. Но в помещении все равно стояла такая тьма, что видно не было ни зги, как в огороженном пологом углу, так и вне его - единственное окно ввиду наступления прохладной погоды (июнь здесь - уже зима) он с наступлением темноты наглухо запирал массивной ставней.