Додда Говда и Ситарамайя успокаивали бурлящую толпу. Дружки Шиваганги оттащили его в сторону. Он с вызовом выкрикивал:
— Ничего, я еще проучу этих подонков! Я им покажу, кто я такой! — Повернувшись к Кенче, он позвал: — Идем, Кенча. — Кенча не сдвинулся с места. — Ну и подыхай, ублюдок! — крикнул Шиваганга, удаляясь со своими приятелями. Китти с Силлой тоже потихоньку двинулись к дому.
Гомон на чавади мало-помалу стихал. Впереди шли возвращавшиеся домой люди из Хосура. В свете фонарей были видны только их ноги, шлепавшие по грязи. Вскоре хосурцы скрылись за поворотом улицы. Китти вспоминал Деви. Ему не терпелось рассказать обо всем тете. И о том, как заплакал Кенча… У бедняги вся кожа, наверно, содрана. Китти представил себе, как это, должно быть, больно… Они вздрогнули, услышав позади какой-то звук. Испуганно оглянулись — к ним, скуля, бросился Монна. Силла выругался.
— У Кенчи вся спина в крови, — сказал Силла, и Китти захотелось плакать.
Никто не вступился за Кенчу, когда на него сыпались удары. «Какие люди плохие!» — подумал Китти. Рассказывая тете обо всем, что он увидел, Китти не мог удержаться от слез.
— Вот бедняжка! — пожалела тетя. — И зачем ей это было нужно? Сильно ей досталось, Китти?
— Деви — один разок, зато Кенче…
— Ну ладно, будет об этом.
Когда сонный Китти улегся рядом с тетей, в ушах у него все еще стоял шум на чавади. Вспоминались страшные бабушкины рассказы о ссорах и драках ракшасов… благодарно ощущая, как этот стонущий, плачущий, кричащий, издевающийся, жестокий мир отодвигается все дальше и дальше, он уютно примостился возле тети — если бы только тетя была там, их бы пальцем не тронули… а вдруг дядя, который так часто бил ее, и ее отхлестал бы тамариндовыми розгами… а что, если бы и меня отхлестал?.. Китти в страхе прижался к тете.
— Говорила я тебе, Китти, не ходи туда, — сказала она, обнимая его. И Китти погрузился в тревожный сон.
Его разбудил громкий дядин голос. Испугавшись, Китти встал и пошел за тетей, цепляясь за ее сари. Когда тетя отперла дверь, дядя вошел, сел на койку и попросил пить. Во внутреннем дворике толпились пришедшие с ним мужчины. Напившись воды и продолжая разговаривать с этими мужчинами, дядя распорядился!
— Постели мне здесь.
Тетя постелила ему на койке и осталась стоять в дверях комнаты. Китти так хотелось спать, что он заснул один, так и не дождавшись тети, под монотонный говор, доносившийся снаружи. Когда тетя вернулась, он крепко спал.
5
Протирая глаза, Китти подошел помочиться к изгороди, отгораживающей ток. За изгородью он увидел костер, возле которого грелись работники. Ему тоже захотелось погреться, и он подошел к ним. Ломпи, подбросив в костер сухих веток, принялся что есть силы раздувать огонь.
— Никак не разгорается, проклятый, — пожаловался он. — Дерево намокло.
Карья, придвинувшийся почти вплотную к огню, закрыл глаза и яростно чесал себе ноги. Он посоветовал Ломпи получше дуть. Когда костер разгорелся, Карья отодвинулся и снял с себя рубаху. Китти понял зачем и подошел посмотреть. Карья вывернул затвердевшую от грязи рубаху наизнанку, положил ее к себе на колени и принялся обирать из швов многочисленных вшей, одновременно продолжая рассказывать неприкасаемому Анке о событиях вчерашнего вечера. Отряхнув с ногтей в огонь остатки раздавленных вшей, он напоследок встряхнул рубаху и, обернувшись к Китти, сказал:
— А ты почему здесь, Киттаппа? Ты ведь должен спать в постельке под одеялом и не просыпаться, покуда солнышко не взойдет.
Китти, пропустив его слова мимо ушей, поинтересовался:
— Они кусаются?
— Хочешь, посажу тебе парочку в рубашку? Сам увидишь тогда, кусаются или нет, — расхохотался Карья. Китти отпрянул:
— Фу! Не надо!
Увидев подошедшего Чандреговду, работники встали.
— Послушайте, с сегодняшнего вечера будете сторожить поле по ночам, — обратился он к ним. — Сейчас встретил у деревенского пруда Басавараджи Тамманну. Он только что был в Ваддарагуди, говорит, в лесу Гаддиге объявились слоны… вытоптали поле в Сулкере. Если они пойдут в эту сторону, долго ли им и до нас добраться? Так что еще несколько дней придется покараулить посевы. Не то урожай, который, казалось, уже у нас в руках, мимо рта проплывет. Мы-то радовались, что бог явил нам свое благоволение, — и вот теперь еще эта напасть!
Разговор о слонах заинтересовал Китти. Карья все чесал и чесал свои ноги. Когда Ломпи собрался идти домой, Чандреговда велел ему зайти на улицу неприкасаемых и передать Банде Маде, чтобы вечером он принес барабаны. Ломпи отправился выполнять поручение. Карья, продолжая почесывать ноги, высказал свои соображения: