— Атте, это дядя купил мне ленту.
— Ну конечно, дядя уже боится, что иначе его невестка может осерчать. — Наги смутилась и покраснела.
Всякий раз, когда Китти приходил поиграть с Наги, поднимался целый скандал. Ее бабушка только и знала, что ругаться. Стоило ему позвать Наги играть на улицу, старуха начинала браниться: «Иди играй, бесстыжая девчонка!» Как не похожа на нее была его бабушка в родной деревне! Он не помнил, чтобы она когда-нибудь обругала его или ударила. Да она даже отцу не давала бить его. Лицо у нее все в морщинках… и руки тоже. Она часто ходила на берег пруда срезать зеленые побеги хоногане и брала его с собою. Когда она надевала перед выходом изношенное сари его матери, та говорила:
— Надели бы вы новое сари, аджи.
— Зачем новое сари старухе, которая в любую минуту может умереть?
А какую сказку про маленького принца рассказывала она ему! Как ракшасы унесли его в свой мир, а прекрасная Бидирала Чадуре помогла ему бежать оттуда… Эта сказка так врезалась ему в память, точно бабушка рассказывала ее только позавчера… Сердце его сжалось от горячего желания увидеть ее.
Дядя еще до зари ушел на поле возле речки — проследить за обмолотом риса. Китти притворился, будто у него разболелась нога, которую он уколол вчера вечером о какую-то колючку, и добился, чтобы тетя положила на нее припарку. Благодаря своему притворству он избавился от школы. Уже почти всюду скотину отпускали свободно пастись на сжатых полях. На дядином поле еще не дозрели бобы, посаженные с опозданием: убирать их можно будет не раньше, чем через неделю. А пока Силла с Ломпи будут до утра сторожить урожай. Поэтому Китти, как он и хотел, отправился с Раджей и его друзьями в лес Додданасе собирать дикий мед.
Бродить по лесу было для Китти огромным удовольствием. Хотя он боялся змей, леопардов и рогачей-оленей, ему ужасно нравилось продираться сквозь густые заросли, залезать в поисках меда в самую середину купы сросшихся деревьев, весело топать по хрустящему под ногами валежнику… что может быть лучше этого? С утра прошатавшись по лесу, полазав по непроходимым дебрям, отыскав пару маленьких ульев и полакомившись медом, они вышли из лесу с расцарапанными в кровь руками и ногами. У Китти порвалась рубаха. Они пошли после леса в сад Кенганны и стали играть в обезьян, забравшись на большое манговое дерево.
Китти был младшим в этой компании. Чтобы его не поймали сразу же, он уселся в развилине тонкого сука. Сук немного наклонился. Когда Шива стал подползать к Китти, чтобы осалить, тот подвинулся еще дальше к концу, все время поглядывая в сторону Раджи и Мутху. Он сердился на них: почему они медлят? Давно им пора спрыгнуть и подальше забросить палку, за которой Шиве придется бежать. Когда Шива потянулся, чтобы осалить его, Китти в отчаянии решился перепрыгнуть на ветвь, что была пониже, но верхняя ветвь, за которую он держался, обломилась, и он сорвался, ударившись при падении левым локтем о сук. Все ребята тотчас же спрыгнули вниз и помогли ему сесть. Китти упал на мягкую землю и, чувствуя, что не ушибся, сразу же встал. Мгновение спустя что-то словно сдвинулось у него в локте, и руку пронзила острая боль. Он снова сел и заплакал. Ребята кое-как довели его до дому и ушли. Боль теперь стала непереносимой, и он не переставая плакал. Камаламма не знала, что делать. Решив, что он, наверное, сломал руку, она посадила его к себе на колени и ласково гладила по голове. Даже легкий толчок причинял ему мучительную боль. Утомление все же взяло свое: наплакавшись, Китти так и заснул у тети на коленях.
Вечером дядя, ощупав локоть, сказал, что это, должно быть, растяжение. Он послал Ломпи с Силлой в Говалли за Бандиговдой, чтобы тот пришел осмотреть поврежденную руку. Бандиговда явился, когда тетя кормила Китти, который сидел у нее на коленях. Дядя усадил Бандиговду к себе на койку и поговорил с ним, дожидаясь, пока Китти поест. Затем Китти подвели к Бандиговде; Китти не отрывал взгляда от его лица — заросшего колючей щетиной, — которое он так часто видел раньше. Кривой Бандиговда, отвлекая внимание Китти, долго растирал его руку маслом — и вдруг резко дернул ее. Китти вскрикнул. Обмотав руку вощеной бумагой, Бандиговда наложил на нее тугой бамбуковый лубок и удалился.
Ночью рука ныла, боль не давала заснуть. Ломпи и Силла легли спать на веранде. Перед тем как уйти, дядя предупредил:
— Смотри не снимай повязку. Будет туго — терпи. Не то опять локоть вывихнешь.