После того как дядя поел, за еду принялись Китти, тетя, Наги и Говракка. Тут уж Китти наелся до отвала. Даже рыгнул, вставая. Дядя уже ушел к чавади. Наги, вытирая вымытую руку о подол юбки, остановилась позади Китти. Китти не оглядывался, потому что его почему-то брала жалость, когда он смотрел на нее. Вдруг до его слуха донесся рокот барабанов со стороны чавади. Схватив Наги за руку, Китти бегом потащил ее туда.
Перед чавади собралось множество народу. У всех мужчин были в руках ханде. Жрец совершал на чавади пуджу, обряд приношения даров богам. Звенели колокольцы, грохотали барабаны — шум стоял такой, что в нем тонули голоса людей. Жрец дал выпить освященной воды из Ганга всем, кому предстояло участвовать в игре Окали. Каждый простирался ниц перед Ситарамайей и Доддой Говдой, сидевшими под навесом на чавади.
От дома Путтасвами не выставили ни одного игрока. Сам Додда Говда послал передать Путтасвами: «Пришли хотя бы своего брата». Но даже его просьбе Путтасвами не внял. При одном только упоминании этого имени Рудру трясло от бешенства. Ночью было тайно сожжено тело Савитраммы. Однако Путтасвами каким-то образом пронюхал об этом и подбил Шивагангу из Хосура послать анонимное заявление в полицию Коте с просьбой провести расследование.
Под бой барабанов и пение рожков мужчины Коппалу, которым предстояло принять участие в игре, отправились в Хосур, Китти и Наги побежали домой. Ломпи уже запряг в повозку волов. Тетя и Говракка взобрались на повозку. Китти тоже одним махом влез наверх. Говракка подняла в повозку Наги. Волы тронулись, и повозка покатила по улице к пруду. Все участники Окали совершили пуджу также и в заброшенном храме Ханумана. Ломпи стегнул волов, и они рванулись вскачь.
— Тише, тише, Ломпи, — сказала тетя. Китти стал горячо возражать. По другой стороне пруда катила, как он заметил, повозка Свамиговды, и ему хотелось, чтобы Ломпи пустился наперегонки и обогнал его.
Мало-помалу становилось теплее. Когда дорога пошла по насыпи у края пруда, пришлось ехать тише из-за потока людей, которые двигались в Хосур со всех концов Коппалу. Невозможно было объехать эту толпу: справа был полный до краев пруд, слева — ряд деревьев с облетевшей листвой, лишь на немногих из них виднелись кое-где молодые побеги. Китти стоял, опираясь на край повозки. У дальнего конца пруда тетя, попросив Ломпи остановить повозку, подсадила к ним жену и детей Донне Беттаны, которые шли пешком.
Жена Беттаны с детьми сошла напротив лавки Шетти в Хосуре. Ломпи подстегнул волов, рассчитывая подъехать поближе к хосурскому чавади. Но когда они поравнялись с домом Басакки, та вышла им навстречу, заставила остановиться и распрячь волов. Тетю, Говракку, Китти и Наги она позвала к себе в дом. На веранде сидели люди, с которыми они не были знакомы. Китти с удивлением посмотрел на тетю. Она говорила с Басаккой веселым, оживленным голосом. Он-то думал, что тетя не переносит Басакку, поэтому и не велит ему заходить к ней. Видя, что тетя дружелюбно беседует с Басаккой, Китти решил попросить потому нее разъяснений.
На Басакке было новое сари. В отличие от тети она не украшала свой лоб пятнышком и не носила браслетов на руках. Когда бы Китти ни приходил к ней, он заставал у нее дома только курносого мальчика. Кожа у Басакки была темнее, чем у Камаламмы, а талия — более округлой, и Китти нравилось, что говорила она всегда так весело, словно щебетала. Она часто зазывала его к себе и чем-нибудь угощала. Если Китти спрашивал у тети: «Басакка нам родственница?» — она отвечала: «Басакка тебе тоже тетя». Но когда тетя говорила с кем-нибудь из взрослых, она принималась бранить Басакку: «Она приворожила моего мужа». Китти стал звать Басакку «атте». Однажды он зашел в лавку Шетти купить себе сластей, и Шетти стал подшучивать над ним: «Как? Разве твоя Басатте ничего тебе не дала?» Все, кто был в лавке, рассмеялись. Не понимая, почему они смеются, Китти спросил у Ломпи, зачем его дядя ходит в дом Басакки. Ломпи лишь сказал в ответ: «Ты еще маленький. Нечего тебе совать нос в такие дела». Китти его слова ужасно рассердили.
Басакка внесла четыре тарелки, полных всевозможными лакомствами. Лицо у Китти осветилось радостью. Его тетя сказала:
— Мы только что поели. Зачем все это?
Басакка настойчиво угощала:
— Здесь совсем немножко. Подкрепитесь. Китти, почему ты не ходил в школу последние три дня?