У Китти даже кусок застрял в горле. Он выругался про себя: неужели этим взрослым не о чем говорить, кроме как о школе? В большой комнате у Басакки висели часы, точь-в-точь такие, как в школе. Китти часто мечтал, как он заводил бы подобные часы, если бы они появились у них в доме. Часы пробили один раз.
Громко забили барабаны, затрубили рожки — казалось, вся деревня вздрогнула от этих звуков, долетевших со стороны чавади. Тетя и Говракка как ни в чем не бывало продолжали болтать с Басаккой, словно вовсе и не собирались уходить. Китти был возмущен. Он потихоньку выскользнул вместе с Наги на улицу. Ломпи, привязав волов, куда-то ушел. Китти сунул руку в карман. Пальцы нащупали монетку, которую утром дала ему тетя. За все это время он ни разу о ней не вспомнил. Китти, не мешкая, отправился вместе с Наги в сторону чавади. Наги, все еще скучная, почти не разговаривала. Ее отец не пошел на Окали. Он поел у них в доме и лег спать. В мыслях Наги оставалась дома, с отцом.
Когда они подошли к чавади, вокруг просторного огороженного двора толпилось видимо-невидимо народу. Тут же, как на базаре, шла бойкая торговля с лотков. Лоточники под пестрыми зонтами, расположившись в длинный ряд подле чавади, продавали леденцы, разноцветные шарики для игры и всякую всячину. В двух местах торговали содовой и фруктовым соком. Пруд для Окали, вырытый посредине чавади, был полон до краев. Как говорили, другого такого пруда, оборудованного ступеньками со всех четырех сторон, не было больше нигде. Потребовался целый день, чтобы наполнить его: в пруд вылили сто двадцать бочек воды. С храмовой колесницы еще не сняли цветной балдахин, порвавшийся утром. Ее громадные колеса были закреплены камнями. По другую сторону колесницы мужчин Хосура — участников предстоящей игры — поили освященной водой из Ганга. Пока что они не раздевались. Грохот барабанов и звуки рожков смолкли. Палило солнце.
К моменту, когда к храму подошли тетя с Басаккой, мужчины Коппалу уже полностью приготовились к игре. Игроки Хосура, столпившиеся по другую сторону колесницы, с нетерпением дожидались завершения пуджи. Китти устроился вместе с тетей на большом камне у храмовой кухни, где была хоть какая-то тень. Жрец хосурского храма Басавы зазвонил в колокольцы и разложил принадлежности для богослужения на ступеньках пруда Окали. Затем он обошел пруд кругом и приступил к совершению пуджи. А Девайя из Говалли и шанбхог начали запускать в огороженный двор участников Окали — по равному количеству от каждой из деревень. В конце концов человек семь-восемь игроков Хосура оказались лишними. Их попросили отойти в сторону. Две группы участников игры встали в разных концах большого огороженного двора. Чандреговда в ожидании конца богослужения шепотом давал последние наставления мужчинам Коппалу. Шиваганга и Ченнура посвящали хосурцев в хитрости игры. На веранде храма восседали все важные лица Хосура, Коппалу и Говалли. Вокруг, куда ни глянь, было море человеческих голов. Многие взобрались на крыши соседних домов, на деревья. Взоры собравшихся были прикованы к заполненному водой пруду посередине двора. Китти во все глаза смотрел на дядю. Тот уже снял с себя одежду и остался водной набедренной повязке. В правой руке он держал ханде, в левой — медный кувшин для воды. Китти любовался его могучими мускулами. Ханде в руке Дяди сверкал на солнце. Видя, что все вокруг глядят на его дядю, Китти исполнился тайной гордости.
Зной, пекло. По лицам людей, стоящих вокруг, катится пот. Перед самым началом Окали Ираппа из Хосура, Додда Говда, Ситарамайя из Говалли и еще двое старейшин спустились с веранды и обратились к участникам игры с коротким напутственным словом. Жрец, завершая пуджу, воскурил благовония. Рудра втолковывал своим товарищам, чтобы они не жалели Шивагангу, Ченнуру, Нилаканту и прочих, всыпали бы им покрепче.
Хосурцы были обескуражены одним уже только тем, что Чандреговда решил сам принять участие в Окали. Многие в Хосуре поговаривали: «У него поразительно мощный ханде. От отца ему достался. Бьет без промаха». Как только закончилась пуджа, двор чавади вдруг огласился ревом сотен глоток. Все участники Окали одновременно бросились к пруду наполнять водой кувшины. Грохотали барабаны, надрывались рожки. Немилосердно жгло солнце.
Замелькали обнаженные торсы. Мужчины, согнувшись, принялись метать друг в друга струи воды из своих ханде. Неловкий игрок, подставивший спину противнику, получал звучный, как выстрел, удар. А когда он с воплем подпрыгивал, в него попадало еще несколько струй; одни хлестали сильно, другие послабей. И хотя в обеих командах игроков было поровну, мужчины Коппалу, похоже, начали одолевать. Рудра подмигнул своим дружкам: мол, пора задать жару Шиваганге, Ченнуре и всей их шайке.