— Мой старший сын — человек рассудительный, но я боюсь, Митро и его слушать не станет.
Сухагванти присела на корточки перед свекровью и стала медленно растирать ей ноги. Старуха покачала головой:
— Слов нет, доченька, нахвалиться тобой не могу. И так я за Банвари радуюсь — повезло моему сыну с тобой. Банвари счастлив. Благословенна мать, которая такую дочку родила и вырастила нашей семье на радость.
Она погладила руки невестки.
— Бог с ней, со Средней, Сухагванти, а что ты думаешь о младшей невестке? Душа у меня не на месте. Всех она чуждается, живет от всех в сторонке. Как это я раньше ничего не примечала… Говорили же мне люди: даже вода старается течь подальше от их семьи.
«Новая» — так называли часто Сухагванти, потому что она вошла в дом совсем недавно, когда овдовевший Банварилал женился второй раз, — поднялась и выглянула за дверь.
— Мама, средняя невестка уже в своей комнате. Я ее смех оттуда слышу — опять хохочет!
Дханванти не дала ей договорить и бросилась будить мужа. Тряся Гурудаса за плечо, она старалась вырвать его из глубокого сна.
— Да проснешься ты или нет? Надо что-то делать, вдвоем братья убьют насмерть Среднюю!
Гурудас, не придя еще толком в себя, ошалело озирался по сторонам:
— Что? Что такое? Разбудили среди ночи… Что случилось?
Дханванти помогла ему выбраться из постели, подвела к двери комнаты Сардарилала.
— Что за шум? — негодовал старик. — Люди спят давно, а вы…
Дверь распахнулась, и отец онемел. Его средняя невестка, простоволосая, валялась на кровати и хохотала. Перед ней стоял Банварилал. Скрестив на груди руки, глядел на нее с выражением бессильной ярости на побледневшем лице.
— Сардарилал! — загремел Гурудас. — Ты что, совсем ума лишился? Как твоя жена ведет себя? Прикажи ей покрыть голову!
Сардарилал зверем кинулся на жену, но Банвари перехватил его.
Гурудаса трясло:
— С твоими сыновьями негодными, Дханванти, я еще поговорю. А какого дьявола средняя невестка, эта чертова Митро, валяется перед мужчинами и голову даже не покроет?!
Старший сын раздраженно подталкивал мать к двери:
— Уходи, мама, незачем тебе слушать ее разговоры! И отца уведи — не для него все это. Если еще и он услышит, что она несет, никому из нас завтрашнего света не увидать!
— Боже мой, боже, что же тут творится?! Все тайны какие-то! Выходит, одной мне выслушивать, что даже отцу вашему знать не надо?
— Мама, мама, — умоляюще шептала старшая невестка, — давайте отведем отца обратно! Не такой он человек, чтобы его в эти дрязги вмешивать!
Дханванти решительно потянула Гурудаса к двери. Старик поплелся за ней, тряся головой:
— В жизни своей ничего подобного не видел! Последние времена настали — ни вести себя не умеют, ни старших почитать. Когда забывают люди истинный путь в жизни, тогда уж ни семейной чести не сберечь, ни обычаев.
Кое-как успокоив стариков, Сухагванти вернулась и испугалась вида братьев, которые стояли понурив головы. Она крадучись прошла мимо них, шепнула Митро:
— Митро, сестричка моя! Не нужно упорствовать! Ну сделай, как тебе муж говорит, он же твой муж.
Средняя невестка сперва метнула взгляд на мужа, потом стрельнула глазами в сторону Банварилала.
— Ты, Старшая, главная в доме, что ты знаешь о любви? О том, что мужчины делают с женщинами?
Банвари передернулся. Крепко сжав руку брата, он сказал:
— Сухаг, пускай сегодня Средняя в нашей комнате ночует!
Когда братья закрыли за собой дверь, Средняя шлепнула себя ладонью по лбу и залилась смехом:
— Ну болваны! Будь они мужчинами, они или всю бы меня обцеловали, или на куски растерзали, как тигры!
Сухагванти старалась не смотреть в ее сторону. Она втащила раскладную кровать и принялась стелить постель.
— Уже поздно, сестричка Митро. Первый час. Ложись спать и постарайся не думать о неприятностях.
— У кого это неприятности? — Митро насмешливо скривила рот. — Меня мама только для приятностей на свет родила!
Что она болтает! Сухагванти почувствовала, как у нее горят уши.
Митро подошла к кровати, откинула стеганое одеяло, нашарила под ним простыню, завернула ее край на одеяло и обратилась к Сухагванти:
— В жизни такого дурака не видела! Ничего не понимает, удовольствие или боль — ему все равно. Ни любить, ни ласкать не умеет. Да у него и желаний никаких нет. Только драться может. Вот это у него хорошо получается!
В ее глазах разгорался странный огонек. Она сбросила покрывало, скинула рубашку, шальвары и со смехом сказала: