– Дело в том, что я шла домой от бабушки вечером седьмого июля…
Меня начинает знобить, хотя в коридоре тепло и нет сквозняка. К чему это она клонит?
– Я шла по Мартин-Роуд, – продолжает Элла. Она едва заметно кивает, как будто бы я должна сама догадаться, что она пытается мне сказать, не произнося этого вслух.
У меня в животе образуется яма. Улыбка исчезает с лица.
Она набирает в легкие воздуха.
– Я знаю, что случилось на самом деле.
Глава 2
После школы я стою посреди парковки и щурюсь от слишком яркого солнца. Когда Элла предложила встретиться на спортивной трибуне в три часа, я едва успела сказать «окей». Она тут же убежала на первый урок. У меня внутри все скрутилось в узел. А еще, кажется, голова начала побаливать. Точно! Так и есть! Болит голова! Кто обвинил бы меня в том, что я не пришла на встречу со спазмом в желудке и головной болью? Да и лодыжка моя раздулась, как тыква. Она уже несколько недель так не распухала. Нужно было взять с собой дурацкие костыли. Завтра я скажу Элле, что сразу после школы мне пришлось идти домой. Вряд ли она расстроится.
Но что, если она и правда все знает?
Листья на деревьях начинают менять цвет, и на секунду внутри меня вспыхивает радость от осознания, что это ужасное лето осталось позади. Единственное препятствие, которое не дает мне спокойно жить дальше и вести себя так, будто ничего страшного не произошло, сидит сейчас где-то там на трибуне и ждет меня.
Бр-р-р. А ведь можно и сразу с этим разделаться. Я смотрю на часы. Из-за разговора с Эллой я могу опоздать на занятие к Су, но этот риск оправдан. Ветер треплет волосы вокруг лица, и я умудряюсь вслепую собрать их в хвостик. Внешний вид напрягает меня ровно до тех пор, пока я не замечаю Эллу.
Копна растрепанных кудрявых волос обрамляет ее голову и делает ее похожей на медузу-брюнетку. Две пряди крепко заткнуты за уши и прижаты дужками очков. Элла наблюдает за игрой, параллельно что-то яростно записывая в блокнот. Клетчатая юбка с неоновыми колготками и коричневыми ботинками в стиле милитари – интересный выбор, и все это совершенно не сочетается с темно-оранжевой футболкой с периодической таблицей Менделеева на груди. Интересно, можно ли приходить в такой футболке на контрольную по химии? Впрочем, сам факт, что у нее есть такая футболка, скорее всего, означает, что шпаргалки по химии ей не нужны.
– Привет, – говорю я, ковыляя по трибуне к тому месту, где она расположилась.
– Привет.
Элла продолжает что-то писать в блокнот. Я молчу, но сердце выпрыгивает у меня из груди. Я же могу вести себя беззаботно, так? Конечно, могу. Я подключаю все навыки, которым научилась в драмкружке в девятом классе. Беззаботная Натали. Без-за-бот-ная. Я заглядываю к Элле в блокнот. Там сплошные стрелочки и крестики.
– Чем занимаешься?
– Записываю игровые моменты. Я люблю следить за тренировками команды. Зная, как они разыгрывали мяч, я с помощью логики, теории вероятности и психологии учусь предсказывать, кто кому отдаст пас в игре с командой-соперником. Сестра вечно таскает меня на футбол. Мама говорит, мне важно это делать, чтобы «повышать социальные навыки». Вот я и пытаюсь найти в этом свой интерес.
– Ого.
Что тут еще сказать? Честно говоря, я думала, Элла ничем не отличается от других школьниц, которым просто нравится глазеть на симпатичных мальчиков, бегающих по полю.
– Так вот… – Я не знаю, как подступиться к разговору. – Ты хотела со мной поговорить?
– Ах да, – отвечает она, как будто вспомнив, для чего я здесь, и закрывает блокнот. – Мне просто интересно, почему ты соврала, и все.
И все. Как будто это нечто незначительное. Как будто у меня есть простое объяснение этой лжи.
Погоди, рано паниковать. Нужно сначала понять, что она видела.
– Ты шла домой по Мартин-роуд, так?
– Я там всегда хожу, когда возвращаюсь от бабули. Я увидела машину и сразу поняла, что она твоя, потому что у нее на бампере был этот стикер, ну, «Мир без искусства – сплошная тоска». Прикольный, кстати.
– Спасибо.
Скучаю по нему.
Элла снимает очки, убирает более крупные пряди волос за уши и обратно надевает очки. Она смотрит прямо перед собой.
– Я знаю, что ты не от оленя уворачивалась. Не было там никакого оленя.
Бах. Этого уже достаточно, чтобы меня потопить. Выдуманная мной история гарантировала мне безопасность в последние два месяца. Даже когда мама и Брент узнали правду, моя выдумка помогала скрывать ее от остальных. Без нее я чувствовала бы себя голой.
Заявление Эллы повисло в воздухе. Мне хотелось бы его опровергнуть, но я не вижу в этом смысла. Она была на месте аварии.