Автомобильную аварию по крайней мере можно выдать за несчастный случай. Конечно, сначала людям будет грустно, но это можно пережить. Именно так я думала, когда в тот день садилась за руль: «Они все это переживут». Все оставшиеся во мне чувства я вдавила ногой в педаль газа: шестьдесят… семьдесят… восемьдесят. Скоро все закончится. Борьбы больше не будет. Возможно, я проиграла, но во всяком случае борьбы больше не будет.
– Я набирала сообщение. – Я убираю растрепанные пряди за уши. – Переписывалась за рулем. Банальность, да? Мама никогда бы больше не разрешила мне сесть за руль, если бы узнала.
Надеюсь, Элла это съест. Стыдно, конечно, но все же это лучше, чем рассказать правду. Ну же, Элла. Поверь мне. Я отправляю ей мысленные сигналы через облачко кудрявых волос: «Поверь мне».
Элла прищуривается. Поворачивается ко мне и оценивающе меня осматривает.
Я пытаюсь сохранять самое невинное, самое искреннее выражение лица, на которое только способна. Я даже руки сложила, как бедная овечка.
Элла смотрит так, будто заглядывает прямо мне в мозг. Поджимает губы. И наконец произносит:
– Ты не набирала никакое сообщение.
Черт.
– Откуда ты знаешь? Тебя же не было в машине.
– Ну, во-первых, ты лгала, когда это говорила. Ерзала на месте, не поднимала на меня взгляд. Во-вторых, ты врезалась на очень большой скорости. Если двигаешься на такой скорости, просто невозможно набирать сообщения. Ты в прошлом году была помощником президента класса, так? Извини, но не можешь же ты быть настолько тупой.
– Разумеется, могу. – Какая дурь – защищать свою теоретическую тупость. – Куча людей переписываются за рулем!
– Куча людей – да, но ты этого не делала. Я только это хочу сказать.
Это заявление повисает между нами, и у меня нет больше сил защищать свою ложь. Но и правду сказать я еще не готова.
– Пожалуйста, не говори никому, что оленя не было, ладно? Погоди. Ты уже кому-то сказала? Своей сестре?
– Я же уже сказала, я никому ничего не говорила. С сестрой я вообще почти не разговариваю. – Элла замолкает. – Так ты не хочешь рассказать мне, что на самом деле произошло?
– Не-а, – говорю я нарочито небрежно. Она хочет быть прямой и откровенной? Я тоже могу.
– Ладно.
Я благодарна Элле, что она не тянет из меня правду силком. Бринн и Сесили в жизни не остановились бы на полпути.
Элла встает и убирает свои вещи в рюкзак, как будто готова уйти, но вдруг останавливается.
– Эй, а ты можешь оказать мне услугу?
– Какую?
Чего ей нужно? Может быть, она хочет, чтобы я познакомила ее с парнем или как-то ее преобразила? Утюжок для волос и немного туши могут кардинально изменить ее образ.
– Ты не могла бы взять себе собачку моей бабушки?
– Что?
Это что, какая-то дурацкая школьная шутка? Я посмеиваюсь, как будто поняла ее, но Элла не улыбается мне в ответ. Мой неискренний смешок затухает и заканчивается вздохом, я молчу и пытаюсь понять, что она имеет в виду.
Оказывается, что по поводу собаки Элла спросила на полном серьезе. Она впадает в возбуждение, даже подпрыгивает на месте, держась за лямки своего рюкзака.
– Тебе же есть восемнадцать, так?
– Да…
– Отлично! – Она снова плюхается на сиденье. – Бабуля вчера отправила свою собаку в приют. Говорит, та «требует слишком больших сил и затрат». Если бы у меня спросили, я бы сказала, что наша бабушка сама требует больших сил и затрат, но у меня никогда ничего не спрашивают. Короче, я правда люблю ее собаку. Только ради нее я навещала бабушку. Я спросила маму, нельзя ли оставить ее у нас – собаку, не бабушку, но у меня сестра аллергик. Хлои говорит, что у нее аллергия на собак, но на самом деле я думаю, она просто ненавидит бабушкину псину. Однажды у бабушки дома на нее напал какой-то чих, и с тех пор Хлои официально объявила себя аллергиком. В городском приюте собак убивают, чтобы не тратить на их содержание слишком много, но это, очевидно, не волнует никого, кроме меня. Но ты же можешь взять ее из приюта к себе домой, правда? Приют отдаст тебе собаку на воспитание, потому что ты совершеннолетняя, и к тому же теперь с покалеченной лодыжкой ты не можешь особо заниматься спортом. У тебя есть время на домашнего питомца.
Я несколько раз моргаю. Элла за весь наш разговор не произнесла столько слов, как только что за минуту. Она смотрит на меня с такой надеждой, а мне важно, чтобы она сохранила мою историю в секрете. Мне никогда в жизни так сильно не хотелось произвести впечатление на человека на два года младше меня.
Я не сразу отвечаю, и Элла заполняет возникшую между нами неловкую паузу.