— Держите ее! Она воровка!
Но никто не торопился бежать за ней. Девушка поймала такси и отправилась в ближайший аэропорт.
И теперь я здесь, подумала Лейни, вылезая из ванны и заворачиваясь в полотенце. Из огня да в полымя!
Она закрутила волосы в пучок. Где-то в ее бывшей комнате должен быть фен.
Хватит ли у нее смелости войти туда? Даниэль на работе, так что можно рискнуть. Лейни прошлепала через гостиную и открыла дверь в свою бывшую спальню. И замерла. Потому что не узнала ее. Стены были перекрашены в цвет слоновой кости, а бледно-желтое покрывало сменилось темно-коричневым. Шторы тоже были коричневыми, и даже мебель была другой.
Комната стала чужой. Даже ее очаровательные безделушки, которые она покупала, работая в галерее, кажется, исчезли без следа.
Говорят, что любое возвращение таит опасность: можно не узнать своего дома.
У Лейни возникло ощущение, что вместе с домом исчезла и она сама. Все, кого она любила, ушли из ее жизни. Сначала папа. Потом Саймон. Затем Эбботсбрук. Теперь она лишилась и этого уголка.
На глаза навернулись слезы.
— Хватит, — приказала себе девушка. — Ты зашла сюда взять фен. Вот и забирай его, а потом уходи. Нечего распускать нюни.
Лейни вздохнула и, подняв голову, посмотрела на себя в зеркало. Даниэль не очень изменился за эти годы. Она тоже, как ей показалось, внешне осталась прежней. Волосы все такие же светлые. Она все еще плоская, как доска. Глаза у нее всегда были скорее зеленые, чем серые. А скулы она унаследовала от матери. Именно они придавали ее лицу своеобразие.
Да, она не такая, как женщины Даниэля. Длинноногие эффектные блондинки, рядом с которыми ее трудно было заметить.
А Кандида, вспомнила Лейни. Ее губы манили, тело изгибалось под одеждой так, будто ей не терпелось избавиться от нее, а голос был сладок и тягуч, как патока. Как мог мужчина устоять перед ней?
— Хватит, — повторила Лейни в пустоту. — Не смей думать об этом.
Но было поздно. Нога болела, напоминая о том, что она теперь совсем одна, сломленная и напуганная. Последние двое суток стали сплошной травмой. А там, где она надеялась найти убежище, ее опять ждал ад.
Лейни закрыла лицо руками, опустилась на край огромной чужой кровати и заплакала. Ее тело содрогалось от рыданий, пока она не выплакала все слезы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Лейни еще долго лежала на кровати, вцепившись пальцами в покрывало и не имея сил подняться.
Она понимала, что ей нужно поскорее уйти, а еще лучше было бы вообще не входить в эту комнату, потому что здесь чувствовалось волнующее присутствие Даниэля.
Легкий запах его одеколона витал в воздухе. Этот аромат всегда ассоциировался у нее с ним. Его она так часто вдыхала в прошлом, в беспомощном отчаянии первой любви.
— Ну, уходи же! — велела она себе. Медленно встав, она поправила покрывало. Убедилась, что в комнате не осталось следов ее присутствия. Нашла фен. Не там, где он лежал обычно, а на другой полке.
С глаз долой — из сердца вон, подумала Лейни, выходя из спальни.
Даниэль, возможно, никогда не узнает, что она взяла фен. И тут девушка услышала, как в замке поворачивается ключ.
«О боже, вовремя я ушла, — подумала она с бешено колотящимся сердцем. — Он вернулся».
Лейни бросила фен на диван и безразлично повернулась к Даниэлю. Тот, кажется, был не в духе.
— А, это ты.
— А ты кого ждала?
— Не тебя. Вернее, не так скоро. — Лейни помолчала. — Ты… напугал меня.
— Я вижу. Ты даже побледнела. — Даниэль подошел и, взяв Лейни за подборок, заглянул в ее глаза.
— Не надо, — девушка оттолкнула его руку.
— Ты плакала. Почему?
— Не твое дело.
— Может, и нет. Но я не желаю жить под одной крышей с истеричкой. Окажи нам обоим услугу: постарайся повзрослеть.
Даниэль исчез за дверью спальни и вернулся через минуту с лэптопом.
— Пока, — бросил он, проходя мимо Лейни.
— До свидания, — отозвалась она, когда за ним уже закрылась дверь.
Переодевшись в голубую джинсовую юбку и тонкую белую блузку, Лейни снова приложила к ноге лед и прилегла отдохнуть на диван.
Но полностью расслабиться не удавалось. Мысли лихорадочно вертелись в голове, извлекая из памяти образы прошлого.
Она понимала, что не может припомнить время, когда не была влюблена в Даниэля — с того дня, как шестилетней малышкой выползла однажды на четвереньках из шалаша в саду и увидела его, высокого и темноволосого незнакомца, стоящего рядом с Саймоном.