Виктор Шубейкин появился из синевы как-то сразу, будто его вытолкнули на свет. Марина кинулась ему навстречу, протягивая руку для приветствия.
— А вот и я! — воскликнул он громко и радостно и засуетился, затоптался возле Марины.
— Ой, Виктор, какой ты молодец! — сказала она, тоже смеясь. — Давно приехал?
— Целый час жду!
Они выбежали из клубного двора на улицу, под свет фонаря. Виктор показался Марине в этот раз и выше ростом и стройнее. Он был не в сапогах, как тогда на пристани, а в туфлях, в белой рубашке, без клетчатой кепки — совсем как городской парень, может, только менее ловкий, гибкий, подвижной.
— Тебя и узнать нельзя, уж очень ты модный сегодня, — проговорила она, оглядывая его с ног до головы, всматриваясь в его розоватое, с белесыми бровями лицо.
— А чего ж тут особенного! — отмахнулся он, не придавая никакого значения ее намеку. — Не отстаем от века. У нас в Суслони цивилизация действует покрепче, чем в Гремякине… Вот в кино, жалко, не попал. Дед-контролер без билета не пропустил, как ни упрашивал его. Не дед, а буква закона. Я ему и так и этак: мол, председателя из Суслони отвозил к теплоходу, а в Гремякино по дороге завернул, к знакомым. А он знай твердит свое: «Билетик, молодой человек! Безбилетников не пущу!» Плюнул я и стал ждать, когда сеанс закончится.
— Чего ж не поднялся ко мне в будку?
— Так ты же все равно была занята.
Кони повернули в их сторону морды, Марина потрепала их за челку, потом вспрыгнула на линейку, с минуту посидела и опять соскочила наземь. Все-таки здорово, что Виктор сдержал свое слово, не забыл ее, приехал в Гремякино.
— Тебя не пустил в кино правленческий сторож Блажов, — весело сказала она и тут же добавила: — Замечательный старикан! Он устроил меня жить к тетке Лопатиной, а сегодня по клубу помогал. Между прочим, сын у него, говорят, в областном центре живет, журналист он. Может, слышал о нем?
Виктор ничего не знал о младшем Блажове, да ему теперь было и не до этого. Он взял Маринины руки в свои и держал, не выпуская, все смотрел и смотрел на нее, и лицо у него было какое-то загадочное, тревожное, как у человека, решающего сделать что-то очень серьезное для себя. Она вдруг притихла, напряглась, отошла в сторонку.
— Ты чего? — удивился Виктор, уловив перемену в ее настроении, и шагнул вслед за ней.
— Сеанс прошел нормально, — сказала Марина, лишь бы не молчать. — Только один раз лента оборвалась, но никто не свистел… Хорошо в Гремякине, люди тут какие! Честное слово, Виктор, мне повезло. Правильно, что тогда я не послушалась тебя, не поехала в вашу Суслонь…
Она опять взобралась на линейку, рассказала, как перед началом сеанса помирились шофер и пастух. После сегодняшнего вечера, когда почти все взрослое Гремякино пришло в клуб смотреть кинокартину, ей и в самом деле поверилось, что ни в какой другой деревне так ладно, так удачно не сложились бы ее дела. Кто знает, встретишь ли еще где-нибудь таких людей, как гремякинский председатель колхоза, как знаменитая Чугункова, как тетка Лопатиха?.. Да что там другая деревня! Предложи теперь работать и жить в райцентре — согласия не будет. И вообще ничего другого не надо. Вот только бы сейчас промчаться на залетных по вечерним улицам, как в тот раз, когда они втроем ехали от пристани…
— Покататься бы, Витя! — предложила Марина и рассмеялась.
— А ну-ка, по щучьему велению, по моему хотению, вперед, пираты-соколы! — тотчас же отозвался он, взмахивая кнутом над лошадиными спинами.
Кони ветром понеслись по синей, тихой улице. Виктор был рад сделать девушке приятное. Все эти дни он так много думал о ней и так хорошо мечталось о новой встрече, о том, что он скажет ей, что услышит в ответ. Ему не терпелось увидеть Марину потому, что она сразу же полностью завладела его воображением, и это, оказывается, было для него теперь самым главным. И вот сейчас, когда она рядом и можно слышать ее голос, заглядывать в лицо, дотрагиваться до руки, он готов был отправиться хоть на край света, чтобы достать для нее звезду с неба.
А Марина то весело хохотала, то умолкала, глядя на темные силуэты строений и деревьев. Все, чего так хотелось прежде, до приезда в Гремякино, казалось, само бежало навстречу, попадалось ей в руки.
«Удачливая я!» — думала она.
Виктор плечом касался ее спины, свистом подгонял коней.
Потом они стояли у калитки перед домом тетки Лопатиной — так обычно стоят, оттягивая расставание, влюбленные парочки. Марина побаивалась, что ее могут увидеть с парнем в такой поздний час, пряталась под нависшими ветвями ветлы, а Виктор, наоборот, ничего не стеснялся, разговаривал оживленно и громко. Гасли огни в окнах; Гремякино, угомонившись, засыпало, повсюду уже властвовала тишина…