Этот день прошёл в точности так же, как и вторая половина предыдущего. Свят медитировал на облучке, делая вид, что управляет движением фургона, в то время как девушка дремала внутри, наблюдая за раненым. По пути пришлось сделать пару остановок, чтобы развести костерок и подогреть бульон — кормить Радомира какой-либо иной пищей Настя категорически запретила. Кстати, об ИскИне. Несколько раз Святослав пытался вызвать её через передатчик, но качество связи сильно упало и ответы Насти были слышны в лучшем случае через слово. К вечеру связь пропала вообще…
На третий день зарядил дождь. Как быстро выяснилось, сидеть на передке, закутанным в плащ, и наблюдать за буйволиной задницей под шорох падающих в траву капель оказалось занятием более медитативным, нежели делать то же самое при ясной погоде. Был вариант съехать на обочину и переждать непогоду стоя, но тратить время на то, чтобы распрячь животину, а потом запрячь обратно, совершенно не хотелось. А поскольку сам буйвол не возражал против продолжения путешествия, то и люди были не против. Благо, к вечеру тучи рассеялись, позволив заночевать без лишних проблем.
Зато утро четвёртого дня преподнесло путникам небольшой сюрприз. Крошечный такой сюрпризик. Приблизительно голов на сто…
--
1. Фураж — корм растительного происхождения для питания домашнего скота, в том числе лошадей.
2. Сэппуку — ритуальное самоубийство в средневековой Японии методом вспарывания живота. Разница с часто используемым термином «харакири» в написательном порядке. В первом случае сначала пишется иероглиф «резать», затем «живот». Во втором — наоборот, «живот» и «резать». Как правило, термин «харакири» используется в разговорной речи, а «сэппуку» — в письменной, обозначая одно и то же действие.
Глава 14
Километр за километром тракт продолжал неспешно наматываться на колёса фургона. Холмы становились всё более пологими, благодаря чему изгибы дороги становились всё плавнее. Иногда появлялись даже прямые участки, по бокам которых простирались зелёные луга, покрытые свежей, ещё не пожелтевшей на солнце, травой. Активно стрекотали кузнечики, в воздухе летали бабочки разнообразных расцветок. В основном преобладали обладательницы белых крылышек, но попадались и более интересные экземпляры. Вчерашний дождь прибил к земле всю пыль, наполнив воздух свежестью и тонкими цветочными ароматами. Именно поэтому приближающуюся колонну возница заметил лишь после того, как из-за очередного холма показались первые всадники.
— Народ, кажется у нас гости! — постучал Болотников по стенке, предупреждая находившихся внутри.
Затем остановил буйвола и напряжённо уставился на приближающихся кавалеристов. Возникла мысль взвести арбалет и положить его на колени, но Свят её быстро отбросил. При таком соотношении сил лучше сидеть смирно, не делая резких движений. К тому же, перед ним явно…
— Имперская кавалерия, — подтвердила его наблюдения Най'Ла, усаживаясь рядом.
Голос у девушки был спокойный, но подрагивание ушей выдавало внутреннее волнение.
Тем временем над холмами раздался звонкий сигнал рожка и первые ряды всадников резко перешли с шага на галоп. В считанные мгновенья, преодолев расстояние между колонной и фургоном, кирасиры окружили повозку, полностью заблокировав возможность движения. Мимоходом отметив отработанность манёвра, Свят с интересом уставился на замерших в сёдлах солдат. Знакомые тёмно-зеленые мундиры, поверх которых надеты кирасы с дополнительной защитой бёдер и плеч. Те же самые шлемы с невысоким продольным гребнем. В руках — лёгкие кавалерийские пики с маленькими флажками, сейчас поднятые вертикально. На поясе — тяжелая сабля и кобура с пистолетом. Каждый ростом не ниже метра девяносто. Преимущественно люди, хотя видны два карликовых орка. Карликовых, потому что в отличие от своих степных родственников, едва перевалили планку в два метра.
Пока Святослав изучал окруживших их кавалеристов, основная колонна подошла вплотную. Затем от неё отделились два всадника, один с ярко-красным волосяным гребнем на шлеме, второй — с сине-белым. У обоих на правом рукаве красовались лычки и эмблемы то ли подразделения, то ли рода войск. Ни в том, ни в другом Болотников не разбирался, так что отметил лишь тот факт, что на эмблеме красного красовался стилизованный кентавр с копьём, несущийся в атаку, в кто время как у сине-белого — рука, сжимающая молнию. Миновав оцепление, оба подъехали вплотную к фургону, после чего красный гребень небрежно козырнул и представился: