Храм святого Олега Павлоградского занимала практически целый квартал. Окруженная кованым забором с оштукатуренными столбами, она словно передавала привет из прошлого, являя собой кусочек неизменности, прошедший сквозь века. Высокие белые стены, колокольня с молчащими сейчас колоколами и восьмиконечные православные кресты с трилистниками, венчающие маковки позолоченных куполов.
Стоило мужчине зайти внутрь, вслед за своей служанкой три раза перекрестившись и отвесив положенные поклоны, как ностальгия ещё сильнее сжала сердце. Словно не спал он эти восемьсот лет, и не было никакого слияния миров, а просто во время отпуска Алёна в очередной раз потащила его в церковь. Был у неё какой-то бзик на этой почве — ни один отпуск не считался полноценным, если они не посетили два-три храма, не сфотографировались на их фоне и не выложили в инстаграм.
Как и раньше, Святослав пропустил вперёд свою спутницу к иконостасу, возле которого стояли немногочисленные прихожане, а сам сделал пару шагов в сторону и с задумчивым видом принялся осматриваться вокруг. Настенная роспись с ликами святых, высокие потолки с фресками, запах ладана и горящих восковых свечей — время словно остановилось в этих стенах, перенося его обратно в прошлое.
Хотя… Кое что всё-таки изменилось. Разглядывая потолочный купол, он с изумлением уставился на большую фреску, которой в его дни быть просто не могло. На фоне двух сталкивающихся планет, одна из которых, судя по форме континентов, была Землёй, двое мужчин тянули руки к запертым вратам. Один побольше, с короткой стрижкой и бородой, второй — помельче, с длинными пепельными волосами и торчащими из них длинными ушами.
— Майкл Гроттсен и Шин'Ма Среброволосый, — прогудел над ухом хорошо поставленный баритон, заставив Болотникова вздрогнуть и обернуться. — Они так желали достигнуть райских врат, что повелись на посулы диавола и чуть не уничтожили два мира.
За спиной у него стоял классический батюшка в черной рясе, с широкой окладистой бородой, полной седины, и внимательным взглядом карих глаз. Разве что размеры были не совсем классические — никакого живота, самый обычный среднестатистический мужчина пенсионного возраста чуть пониже Святослава. Даже наперсный крест был простеньким, выполненным то ли из бронзы, то ли из какого-то другого тёмного металла.
— Скорее, двое безответственных учёных, хотевших открыть путь к звёздам, но не просчитавших последствий своих экспериментов, — проворчал археолог в ответ, пытаясь успокоить бешено стучавшее сердце.
— Да, я слышал, что в столице эта точка зрения набирает популярность. Хотя не вижу в ней ничего, что могло бы оправдать эти две проклятые души, — с неодобрением покачал головой священник. — Я так понимаю, вы прибыли к нам издалека?
— Неужели так заметно? — вопросом на вопрос ответил Свят, иронично приподняв бровь.
— Заметно, — улыбнулся в бороду батюшка. — Большинство местных прихожан уже давно не поднимают глаз, сразу проходя к иконостасу. Как, кстати, и ваша спутница. А почему вы остановились здесь? Неужели у вас нет никаких вопросов к Господу?
— Да нет у меня особых вопросов. А те что есть… Не уверен, что раз Он до сих пор не ответил, то сделает это здесь и сейчас.
— А вы попробуйте. Вдруг получится.
— Я понимаю, к чему вы клоните, — хмыкнул Святослав. — Но, во-первых, молиться я предпочитаю в одиночестве. А во-вторых, вопросы у меня довольно специфические.
— Это какие, если не секрет?
— Ну… К примеру, как узнать, что происходящее вокруг есть объективная реальность? Что всё вокруг настоящее, а не обман всех моих органов восприятия с помощью… гхм… какого-нибудь хитрого заклинания?
Впав в ступор, батюшка в немом удивлении несколько секунд разглядывал стоящего перед ним человека.
— Кхм… Вопрос и вправду специфический, — наконец ответил он. — Даже боюсь представить, что именно его вызвало. Однако…
— Прошу прощения, господин, но нам пора.
Увлекшись разговором, собеседники не заметили, как рядом оказалась эльфийка. Выглядела она, как и полагается образцовой служанке, тихой и смирной, но Свят был уверен, что как только они останутся наедине, ему опять придётся выслушать лекцию о необходимости следить за своими словами.
— Простите, святой отец, нам действительно пора.
— Ничего страшного, сын мой. Это вы простите старика за его разговорчивость. Но прежде, чем вы уйдёте, я бы хотел ответить на ваш вопрос.
— Не стоит, он больше риторический…