Лысый колебался. Чувствовал, должно быть, подвох. Чтобы подтолкнуть его, Боцман с деланным безразличием пожал плечами.
— Ну, как хочешь. Огонек, Жердь и… — он оглянулся на Красавчика, — так, и ты тоже. Идите в обход, заляжете у канала, за рощей. Огонек, ты эти места знаешь, ты командуешь. Я думаю, Шульга к вам быстрее выйдет, чем мы его догоним. Значит, валите пацана, «слизень» берете и нас не ждете, сразу в схрон вертаетесь…
— Почему сразу в схрон? — перебил Лысый. — Пусть ждут.
Боцман покачал головой:
— Опасно там торчать, каждая лишняя минута смертельной может быть.
— Почему? — спросил Лысый.
Боцман замялся, не зная, что соврать, и тут в разговор вступил Жердь, у которого с этим проблем никогда не было.
— Да потому что в канале знаешь какие мутантищи живут? — Он развел длинные руки и, подавшись к охраннику, выдохнул ему в лицо: — Во! Такие страшные, скажи, Огонек? С зубами, с щупальцами, людёв под воду утаскивают и жрут там, как сволочи. Нигде больше в Зоне таких не…
Он замолчал, когда Лысый резко поднял руку и сказал:
— При чем тут мутанты в канале?
Жердь поморгал, закрыл рот, открыл и снова заголосил с напором:
— Так они ж на берег вылезают, тю! Ты совсем в Зоне не шаришь, служивый! Мутанты из канала по всей округе знамениты! Их так все и называют — канальи. Они из воды выскакивают и как давай гоняться за тем, кто на берегу. Хватают и в воду утаскивают, и там жрут, гадины!
— Зачем же в таком месте устраивать засаду?
— А как еще сейчас пацана догнать? Ведь из-за вас же и отстали… Одна возможность теперь осталась! Ну, все, мы пошли, покедава.
Обхватив Огонька за плечи, Жердь потащил его влево, в обход лабиринта контейнеров, где тянулась земляная дорога. Красавчик, поправив лямки рюкзака, заспешил следом. Лысый взглянул на Филина, на Боцмана, вслед уходящим бандитам — и пошел за ними.
— Огонек старший! — сказал Боцман и тихо добавил, обращаясь к Филину: — Ползем?
— Сколько у тебя к берданке патронов? — спросил Тимур. — И к пистолету еще есть?
— Один магазин только, который в рукояти, — ответил Старик. — А к ружьишку моему еще почти полная жестянка.
— Полная жестянка — это штук двадцать, вряд ли больше.
— Вот я и говорю: много патронов.
Тимур покачал головой. Они торопливо шагали между двумя рядами контейнеров. Солнце светило вовсю, от нагретого металла шло тепло. Впереди проход поворачивал, что дальше — не видно. Надо было умерить шаг, по Зоне ведь не бегают, здесь крадутся, а то и ползком… Но позади были снорки, а еще дальше — бандиты Филина, и приходилось бежать, наплевав на бунтующие инстинкты, которые буквально кричали: притормози, двигайся медленно и бесшумно!
— Дальше что делать будем? — спросил Тимур. — Если уйдем сейчас от них?
— Да не уйдем же, — ответил Старик. — Придется бой принимать. Догонят, мы же первые, им за нами легче…
Это было правдой: в Зоне всегда быстрее двигается тот, кто идет последним. Ну вот хотя бы те же снорки… Сталкерам пришлось тратить время, чтобы отвлечь их, а бандиты сейчас смогут без остановок проползти следом, пока мутанты сгрудились вокруг «трамплина». Или не успеют? Было бы хорошо, если бы не успели…
Старик остановился у поворота, Тимур тоже.
— Ух ты! — сказал он.
Снорки собрались вокруг аномалии, некоторые скакали по контейнерам, другие замерли, разглядывая стреляющий мусором «трамплин». Маленький снорк опять показал себя: пробежал мимо слишком близко, и выпущенный аномалией болт врезал ему по ребрам. Мутант упал, вскочил и метнулся за ближайшее прикрытие, вслед ему полетела очередная порция мусора. Снорки загоготали. Вожак сидел на том же месте. В тусклых стеклах противогаза отражались пульсирующая блеклым светом аномалия и пустырь, по которому очень медленно пробирались три человека.
«Трамплин» уже не так сильно разбрасывал мусор, да и шипел потише — он успокаивался.
За поворотом «ржавые волосы» образовали густой полог, протянувшийся между двумя контейнерами в метре над землей.
— Раньше не было здесь такого! — Старик подошел ближе, пригнулся, заглядывая под полог.
— Придется под ним. — Тимур тоже заглянул. — Там бандиты, да еще и «трамплин» сейчас утихнет… Давай быстрее.
Они улеглись на прогретую солнцем землю и поползли. Стало темнее и прохладнее, жгучие «волосы» шелестели над головой, и это было страшно. Сердце заколотилось чаще, в горле застрял комок, который никак не удавалось сглотнуть, Тимур прижимался к земле, иногда бросая косые взгляды на Старика — тот не мог распластаться так же, как молодой спутник, горбатая спина почти касалась полога. А если коснется?