- Доченька, ты должна подготовиться, потому что ты будешь участвовать в конкурсе “Поиграем в
певцов” как солистка. У нас уже есть песня, она называется “Современная рок-девчонка”, так что за работу! Ты поработаешь над пением и хореографией.
С этой минуты мама взялась за мою подготовку. На обеих дверцах шкафа она велела повесить
большие зеркала от пола до потолка. Со своим неразлучным магнитофоном “Hello Kitty” перед этими зеркалами я стала отрабатывать свои собственные хореографические номера, под демо-диск, предоставленный мне компанией, продающей лицензионные диски с программой. Также я занялась своим сценическим костюмом, в котором я себя представляла. Мне хотелось, чтобы он был с широкими накладными плечами, в стиле футуризма, что-то такое космическое, из переливающейся лайкры фиолетового цвета. Я заведомо хотела быть похожей на моего любимого певца того времени Принса [прим: Принс (Принс Роджерс Нелсон) – американский певец в стиле ритм-энд-блюз, альбом Purple Rain (1984)] с обложки его диска “Purple Rain”. Среди бумажных листков с моими набросками, повсюду разбросанными цветными карандашами, под звуки громко звучащей песни начала осуществляться моя мечта, становясь реальностью. В день соревнования я была одета в фиолетовый костюм, придуманный мною и блестящие фиолетовые гольфы, полностью закрывающие ноги. Хореограф предоставил мне подтанцовку, чтобы исполнить танцевальный номер, который я придумала в магическом мире своего дома. На сцену я вышла с твердым намерением завести зрителей, которые начали хлопать моей песне. По окончании шоу я была в первой пятерке, и на следующий день все газеты говорили о “современной рок-девчонке”, которая покорила зрителей своим выступлением. Вернувшись домой, я была очарована и счастлива также, как в тот день, когда Тити, получила корону королевы красоты. Но, в этот раз короной и жезлом мне служили подаренные публикой аплодисменты и нежность.
Летом того года мне довелось сыграть в постановке “Васелина”. Спектакль был поставлен по
фильму “Бриолин” с Джоном Траволтой и Оливией Ньютон-Джон. Руководила постановкой знаменитая мексиканская актриса Хулисса, которая очень сильно прославилась во времена рок-н-ролла. Главные роли в спектакле исполняли ребята из самой популярной в Мексике 80-х годов молодежной группы (что-то подобное сегодняшним “Лузерам” или певцам, вышедшим из сериалов диснеевского канала). Группа называлась “Тимбириче”. Все ребята моего возраста являлись фанами “Тимбириче”, так что на свой день рождения я попросила маму отвести меня в театр на спектакль “Васелина”.
Несколькими днями ранее мама ходила в Ассоциацию актеров и Ассоциацию певцов, чтобы
получить награду за мое выступление в передаче “Поиграем в певцов”. Эти Ассоциации защищают труд мексиканских актеров и певцов. Мама находилась в администрации, когда встретилась там с Хулиссой. Пользуясь случаем, она рассказала ей о моем дне рождения и добавила, что поведет меня смотреть спектакль “Васелина” в качестве подарка. Она попросила Хулиссу выделить нам два билета на хорошие места в театре, чтобы мы могли купить их. Хулисса выполнила ее просьбу и оставила два билета на самые лучшие места в центре партера рядом со сценой.
Пока я сосредоточенно взирала на превращение Санди из хорошенькой девочки в красавицу-
бунтарку, мама придвинулась ко мне и шепнула на ухо:
- Когда-нибудь ты наденешь эту кожаную куртку… вот увидишь – ты ее наденешь.
Я же только смогла выдавить в ответ:
- Ш-ш-ш-ш, мама… ты не даешь мне слушать.
Когда спектакль закончился, я прошла в гримерку поприветствовать подружку, певшую в хоре, и
там я лицом к лицу столкнулась с Хулиссой и режиссером Мартой Сабалета.
- Послушай, это не ты пела “Современную рок-девчонку”? – обратилась ко мне Марта Сабалета.
- Да, – ответила я ей, и она не замедлила предложить мне:
- На днях у меня будет прослушивание. Почему бы тебе не прийти и не попробовать?
Все так и было. На неделе состоялись пробы. Поддерживаемая надеждами и мечтами моей мамы,
жутко волнуясь, я остановилась на сцене пустого театрального зала перед небольшой группой людей и начала петь и читать то, что мне дали на пробы. Я чувствовала удовлетворение от того, что я делаю. Не знаю почему, но я совсем не боялась, в глубине души я знала, что останусь здесь. Я прошла отбор, и мне дали первую роль в хоре, которую мы называли третьим деревом или тенью “Б”, проще говоря, это была просто подпевка, последняя роль в хоре. Позднее я играла какие-то эпизодические роли. Я столько раз смотрела спектакль, что выучила все наизусть. Я знала назубок все роли, весь спектакль от начала до конца – каждое движение, каждый жест, танцы, паузы… словом, все от корки до корки.
Я продолжала выполнять свою работу, играя второстепенные роли, которые мне давали, пока
однажды кто-то не сказал мне:
- Тебя зовет Марта Сабалета.
Я слегка обрадовалась этому и даже помечтала, потому что знала, что Саша Сокол, девушка,
которая была звездой группы, должна была устроить какие-то личные дела, которые вынуждали ее покинуть театр на несколько дней.
Уже в кабинете, очень серьезно глядя мне в глаза, Марта спросила:
- Ты сможешь сыграть Санди, как думаешь?
- Я-я-я?! – ответила я, растерявшись. Неужели все, что я слышала – правда? Режиссер спросила
меня, могла ли я сыграть главную роль? Моя голова шла кругом от нахлынувших эмоций. – Конечно! – добавила я, стараясь скрыть свои чувства. – Когда?
- Завтра… Ты и в самом деле думаешь, что сможешь?
- Да!! – ни секунды ни о чем не раздумывая, уверенно ответила я.
Этим вечером впервые в своей жизни я столкнулась с мигренью. У меня так жутко болела голова,
что на несколько часов меня отвезли в больницу. Так мне внутривенно вкололи успокоительное, чтобы я уснула, пока проходит наихудший приступ головной боли.
На следующий день я сдержала свое слово и пришла на работу.
Я играла Санди.
В тот миг, когда я надела черную кожаную куртку, в момент превращения Санди из ласковой,
милой девушки в пантеру, я снова увидела себя, сидящую в зале и смотрящую спектакль, и маму, шепчущую мне на ухо: “Вот увидишь, ты наденешь эту кожаную куртку”. Ее предсказание сбылось.
Впоследствии я продолжала играть Санди, когда не играла Саша. Гораздо позднее, я продолжала играть эту роль во второй постановке “Васелины”, уже без “Тимбириче”, только с Бенни Ибарра в роли Данни.
После шестисот представлений и оглушительного успеха спектакля Луис де Льяно, продюсер и
наиболее успешный импресарио на тот момент, поговорил с моей мамой о возможности того, чтобы я вошла в состав группы “Тимбириче”. По личным причинам Саша покинула группу, и нужно было ее заменить. Де Льяно понравилась моя игра в мюзикле в роли Санди, и он хотел предложить мне это место. Так начался новый этап моей артистической карьеры, а вместе с ним вся череда наездов, которых я никогда себе не представляла. С самого начала я почувствовала себя самозванкой, непрошено вторгшейся в жизнь ребячьего коллектива, уже успевшего стать маленькой, закрытой для чужаков, семьей. Я была новенькой в группе, и за то, чтобы удержаться в ней, мне пришлось заплатить немалую цену.
В те годы группа “Тимбириче” была на вершине популярности, и нужно было быть сумасшедшей, чтобы отказаться от предложения стать частью этого коллектива. Луис де Льяно уже заканчивал переговоры с мамой о подписании контракта, в котором говорилось, что мама практически передает “Телевисе” права использовать и продавать мой образ, видео, голос, словом, все, что имеет отношение к “Тимбириче”. В контракт был включен также пункт о том, что я гастролирую с остальными ребятами одна под опекой менеджера, занимающегося группой. Однако маме не понравились эти условия, и она собрала всех членов семьи, чтобы обсудить эту тему. Мама заявила, что если она не будет находиться рядом со мной, то не позволит мне войти в группу. Тити сказала, чтобы меня послали учиться в швейцарский колледж, а Лаура возразила, что это был прекраснейший шанс... У каждого было свое мнение, и все семейство пребывало в жутком волнении. И только я одна одинешенька рыдала, видя, как развеиваются мои мечты, которые именно сейчас были так близки к осуществлению. Ни мои мольбы, ни мои слезы не заставили маму отступить: если она не будет ездить со мной повсюду, то она просто не позволит мне уехать. Она так прямо и сказала Луису де Льяно, и он, ничуть не изменившись в лице, невозмутимо согласился на ее поездки со мной, но предупредил, что у нее не будет ни удобств, ни гибкого графика, ни роскоши. Маме все это было безразлично, она лишь хотела быть уверена в том, что ее дочка-подросток не скитается одна по белу свету, и приняла это условие.