Днем 8 мая среди однополчан прошел радостный слух: вечером Московское радио передаст о капитуляции фашистской Германии. Однако в последних известиях по этому поводу ничего не было сказано. О капитуляции мы узнали немного позже, спустя два-три часа.
Около двух часов ночи меня разбудили мощные залпы зенитных орудий, охранявших аэродром. Первая мысль: "Неужели налет?" И вторая: "Но откуда? Не может быть!" В коридоре топот множества бегущих ног. Как по тревоге. Среди беспорядочного шума слышны выкрики: "Ура!" Молнией пронизывает догадка: "Победа!" И в этот момент в дверь моей комнаты в летном общежитии сильно застучали. По голосу узнал Стручалина. "Доктор! Вставай! Война кончилась! Ура-а-а!" - громко кричал он. Удалявшийся голос Павла Степановича растворился в аналогичных криках других.
В радостном волнении часто забилось сердце. И тотчас, охваченный каким-то совершенно необычным эмоциональным порывом, и я закричал "Ура!", поспешно одеваясь и выбегая во двор. А там уже толпа людей. Она быстро увеличивалась. Радостные многоголосые крики сливались в какой-то один мощный, непрерывающийся звук. Временами он усиливался, подобно накатам волн морского прибоя, и все время накрывался залпами зениток, перемежавшимися пальбой вверх из личного оружия. Постепенно стрельба прекратилась. Однако радостно-возбужденные люди продолжали ликовать всю оставшуюся часть ночи. Взаимные поздравления, объятия, дружные подбрасывания на руках наиболее маститых летчиков. До утра никто не мог заснуть. А утром после завтрака было приказано частям и подразделениям построиться.
На импровизированной трибуне - на открытом кузове грузовика подполковник Я. 3. Слепенков с ближайшими помощниками из политотдела и штаба дивизии. Он обратился к дорогим своим товарищам, боевым соратникам и друзьям с краткой взволнованной речью. После его первых слов о том. что к этому радостному дню мы шли тяжелыми дорогами войны почти четыре долгих года и наконец победоносно пришли, в воздух разных сторон взвились ракеты и тотчас ударили зенитки. По рядам прокатились крики "Ура!". Когда шквал зенитного огня прекратился, оратор продолжил свою речь. По его предложению минутой молчания обнажив головы, мы почтили память тех, кто не дошел до Победы, отдав для нее все - свою жизнь. В наступившей тишине слышались вздохи, в глазах многих мужественных авиаторов стояли слезы.
В заключение Я. 3. Слепенков от лица службы поблагодарил за верность воинскому долгу, пожелал здоровья и успехов в условиях мирной жизни, от которой, как он выразился, за эти годы мы все изрядно отвыкли. Провозгласил здравицы в честь партии, правительства, народа и его доблестных воинов-защитников. Закончив речь, Слепенков приказал развести подразделения по месту дислокации на отдых.
В послевоенные годы Герой Советского Союза Я. 3. Слепенков, кавалер двух орденов Ленина, шести - Красного Знамени, орденов Суворова, Красной Звезды и многих медалей, стал генералом. Умер он на пятьдесят восьмом году жизни в августе 1968 года.
На могиле Я. 3. Слепенкова в Риге установлен бронзовый барельеф. Образ героя запечатлен в памятном мемориале в Борках. В Невеле, на родине замечательного летчика, его именем названа улица. Золотая Звезда, ордена Я. 3. Слепенкова и его фотография выставлены в специальной витрине Центрального военно-морского музея в Ленинграде.
5 июня 1945 года в Таллине состоялось совещание авиационных врачей Балтики. В. Н. Корнев дал указания по методике обобщения опыта войны и обратил наше внимание на особенности работы в мирных условиях.
После совещания я заехал в Ленинград за семьей. 12 июня с женой и сыном Васей вернулся в Кольберг служебным самолетом из Таллина. До Таллина добирались поездом.
Вскоре мы передислоцировались на аэродром Гарц - километрах в десяти от Свинемюнде. В конце 1945 года подполковник Павел Иванович Павлов уехал в Ленинград на годичные академические курсы офицерского состава ВВС ВМФ. В полк он не вернулся. После окончания курсов полковника Павлова назначили командиром истребительной авиадивизии.
В 1950 году после окончания академии Генерального штаба генерал-майор авиации Павлов, как уже отмечалось, стал командовать истребительной авиадивизией. В последние три года службы он ушел с летной работы по состоянию здоровья.
Жизнь Героя Советского Союза генерала Павлова, награжденного тремя орденами Ленина, четырьмя - Красного Знамени, орденами Ушакова, Красной Звезды и многими медалями, оборвалась неожиданно. Он скончался 2 февраля 1967 года, на пятьдесят девятом году жизни, в военном санатории в Ялте на руках у своей жены - Валентины Терентьевны. Похоронен на Серафимовском кладбище в Ленинграде. От Министерства обороны на его могиле установлен гранитный памятник с барельефным бронзовым изображением героя. Его именем названы улицы в Борках и в Калининграде. В Борках он вместе с Яковом Захаровичем Слепенковым, Павлом Ильичом Павловым и Анатолием Георгиевичем Ломакиным запечатлен в монументе в виде большого металлического крыла самолета с вделанными из керамики портретами героев полка и дважды Героев Советского Союза В. И. Ракова, Н. Г. Степаняна, А. Е. Мазуренко, Н. В. Челнокова. В сооружении памятника, как и благоустройстве могил авиаторов в Борках, приняли самое деятельное участие бывший начальник авиаремонтных мастерских, инженер полка по ремонту Федор Федорович Мытов и его сын Борис. Именем Павла Ивановича Павлова названа пионерская дружина 44-й школы Ждановского района Ленинграда. Там же, как отмечалось, создана и продолжает пополняться новыми реликвиями комната боевой славы полка.
После Павла Ивановича Павлова командиром полка стал подполковник А. К. Свиридов. Заместителем командира по летной подготовке прибыл заслуженный боевой летчик капитан Георгий Иванович Самохин (брат командующего ВВС КБФ). После убытия Аркадия Константиновича Свиридова на учебу полк принял майор Ю. В. Храмов.
Однажды Юрий Васильевич Храмов вызвал меня в свой служебный кабинет и объявил сразу два приказа - о присвоении мне очередного воинского звания майора медицинской службы и назначении авиационным врачом дивизии. Командовал дивизией полковник, в дальнейшем генерал-майор авиации В. С. Корешков, боевой летчик, энергичный руководитель, остроумный и общительный человек. Полковники И. П. Лукьянов и Б.И. Михаилов возглавляли соответственно политотдел и штаб дивизии. Уже вскоре по прибытии в дивизию с ними у меня сложились по-настоящему добрые деловые отношения. В их лице я всегда находил необходимые понимание и поддержку.
Узнать о моем повышении в звании и должности было радостно, конечно. И вместе с тем стало как-то не по себе. Не хотелось расставаться с полком. Слишком непривычно было сознавать, что вдруг ты не дома, что твой родной полк уже твое прошлое.
В памятный день прощания на пирс прибыл командир полка Ю В. Храмов. Проводить. Не только меня. Со мной было около трех десятков однополчан, уволенных в запас. Были и те, кто направлялся, как и я, к месту новой службы.
Много лет прошло с той поры. Многое ушло. Но чувство то и теперь трогает, как прежде. И каждый раз, мысленно уносясь к далеким дням войны, с гордостью вспоминаю наш славный 21-й истребительный авиационный Кенигсбергский Краснознаменный ордена Суворова полк ВВС КБФ. Вновь и вновь ощущается и горечь утрат и непреходящая радость ожидания новых ежегодных встреч с ныне здравствующими однополчанами. К сожалению, их становится все меньше.
Пусть страницы этой книги будут лепестками маленькой живой ветки среди венков на могилах павших героев-летчиков и тех наших доблестных авиаторов, кто ушел из жизни в послевоенные годы. Всем им - вечная слава! Они, как и миллионы других, отдавших жизнь за Родину, защитивших мир от фашизма, завещали то, что свято для всех людей доброй воли, что лучше всего выражают краткие и емкие слова: быть войны не должно никогда!