Внезапно Иван снова ударил своим коленом по моей ноге, и я обернулась к нему.
Парень сидел ко мне лицом.
— Ну хватит уже. Из-за тебя вся скамейка трясется.
В смыс…
Ой. Я даже не заметила, что неосознанно трясла коленкой. Поэтому остановилась и положила руки под бедра.
А затем начала постукивать каблуком туфель. Где, черт возьми, носило эту дамочку? Она определенно опаздывала.
Мужская рука опустилась на мое колено.
— Прекрати, — пробормотал Иван спокойным глубоким, но таким раздражающим голосом. — Не думал, что ты умеешь нервничать.
Я перестала стучать каблуком и искоса взглянула на парня, пройдясь по его безупречному лицу. Не припоминаю, чтобы видела на нем хоть один прыщ, угри или другой изъян. Никогда.
Черт.
— Я не нервничаю.
Иван фыркнул так громко, что я интуитивно развернулась к нему всем телом. Он улыбался. На его худощавое лицо с почти незаметными порами, высокими скулами и угловатой челюстью падал свет.
Он улыбался. Что было крайне странно, так как в данный момент Луков не стоял на пьедестале с кубком в руках и не находился в кругу своей семьи.
Прежде он никогда мне не улыбался.
Кем, черт возьми, был этот человек? Его бедро опять ударилось о мое, когда парень уточнил:
— Поэтому ты не перестаешь трясти ногой?
— Я качаю ногой, потому что, вместо того, чтобы сидеть и ждать, мы могли бы сейчас тренироваться, — ответила я, только отчасти поверив в свои собственные слова. — В любом случае, какое тебе до этого дело? И с чего это ты такой разговорчивый?
Если честно, я не могла успокоиться и перестать трястись с самого утра, осознавая, что на сегодня назначено интервью. У меня не было сложностей с разговорами, но существовала проблема с ответами на вопросы, так как их запишут и сохранят навсегда. Слова станут частью истории, по которой люди смогут судить обо мне. А тут еще Луков, сидящий рядом. И который уже начал действовать мне на нервы, хотя журналист еще даже не пришла.
Да уж. Никакого давления.
— Ну ты и лгунья, — пробормотал Иван в ответ, придвигаясь ко мне настолько близко, что его бедро прижалось к моему.
Я окинула взглядом дверь и ответила:
— По мне, так лжец здесь ты.
Иван прочистил горло.
Прошла еще минута.
Может быть, даже две или три. А женщина все не появилась.
Я решила, что встану и уйду, как только выйдет время. Потому что не собиралась сидеть и ждать.
— Я могу взять на себя основную часть беседы, если боишься, что скажешь что-то не то, — почти шепотом произнес Иван, словно не хотел, чтобы нас подслушали.
На секунду я была готова ухватиться за его предложение, но затем усмехнулась.
— Меня это не беспокоит.
— Ага, ври больше, — пробормотал он тут же.
Я не смогла придумать ни одного остроумного ответа. Поэтому остановилась на «заткнись».
Смех Ивана застал меня врасплох, и из-за всей этой ситуации злость еще больше разгорелась во мне.
— Ну и что тут смешного?! — сорвалась я на него.
Но парень рассмеялся ещё громче.
— Ты. Боже. Никогда не видел тебя такой напряженной. Даже не представлял, что ты на это способна.
Вытащив руки из-под бедер, я положила их на стол и начала постукивать кончиками пальцев по столешнице.
— Расслабься, Пончик, — продолжал говорить Иван с весельем в голосе.
Я решила, что не буду заводиться из-за «Пончика», хотя уже чувствовала, как меня начало потряхивать.
— Я расслаблена, — вновь солгала я.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты не умеешь врать? Ты даже не стараешься, — хмыкнул Иван.
Закатив глаза, я вновь посмотрела на дверь и сунула ладони под бёдра. Затем поймала себя на покачивании ногой и поняла, что опять начинаю нервничать. Сидеть спокойно на месте оказалось сложнее, чем предполагалось.
— Разве она не должна была явиться сюда в десять?
— Да. И сейчас всего лишь шесть минут одиннадцатого. Дай ей поблажку, — пробормотал мой новый партнер.
— У меня еще есть дела, — объяснила я, солгав лишь отчасти. — И почему тренер Ли не пошла с нами?
— Может потому, что она здесь абсолютно не нужна? — ответил парень своим насмешливым тоном, выставляя меня какой-то дурой.
Пфф.
— И что же у тебя там за дела такие? Кража одеял у малышей ради забавы? — боже, самому себе он наверняка казался остроумным.
Тупица.
— Нет, Исчадье. Я больше этим не промышляю, — сухо ответила я ему.
— Тогда может сбиваешь на машине пожилых людей с ходунками?
— Ха-ха-ха, — фальшиво рассмеялась я, взглянув на дверь в десятый раз.
— Ну и? Что ты собиралась делать после интервью?
Я взглянула на Ивана.
— Какая тебе разница?
— Мне никакой, — невозмутимо ответил парень. В моей груди что-то сжалось, но я затолкала это ощущение поглубже.
— Вот и хорошо.
— Но все равно хочется знать.
Я снова взглянула на Лукова, пряча усмешку, которая была готова сорваться с моих губ.
— Мне нужно на работу, любопытная Варвара. Доволен?
Его ошеломленное выражение смутило меня.
— У тебя есть работа?
— Да.
— Но зачем?
Я моргнула.
— Может потому, что все в этом мире стоит денег, а зеленые бумажки на деревьях не растут? — предположила я.
— Очень смешно, — сухо ответил Иван, скрестив руки на груди и окинув меня еще одним из тех ленивых взглядов, которые сводили меня с ума.
— И где же ты работаешь?
Так. Теперь наш разговор действительно становился забавным.
— Не думаю, что тебе стоит знать.
Намек на улыбку или ухмылку появился в его чертах.
— Не хочешь рассказывать?
— А зачем? Чтобы ты заявился ко мне на работу и продолжил доставать меня там? — уточнила я.
Луков даже не пытался отрицать этого. Просто уставился на меня. Но я готова была поклясться, что некоторые мышцы на его лице дернулись.
Я вскинула брови, словно говоря «вот видишь»? Очевидно же, что парень именно так и собирался поступить. Он ведь даже не стал отпираться. Вместо этого Луков ненадолго задумался, затем взглянул на стол и снова на меня.
— Да что с тобой не так? — спросил он, придвигаясь настолько близко, что вся его сторона: бедро, рука и плечо прижались ко мне. — Это всего лишь интервью.
Это всего лишь интервью, как и сказал Иван.
Но я все равно чувствовала себя ужасно.
— Обещаю, что не буду сильно смеяться, если расскажешь, почему оно тебя так пугает, — предложил Иван, словно это было какое-то утешение. Он собирался поглумиться над моими страхами, но слегка.
Ох, тогда ладно.
— Ну так что? — подталкивал меня мой напарник.
Я посмотрела прямо в эти, высасывающие душу, глаза и промолчала. Иван моргнул, а я моргнула в ответ. Его глупая полуулыбка-полуухмылка никуда не исчезла, и я отодвинулась в сторону, выставив локоть в предупреждающем жесте.
Парень не дрогнул и не пошевелился, а вместо этого намеренно прижался ко мне, следя за моей реакцией.
— Будет сложнее удерживать тебя над головой, если у меня будет синяк на ноге, — пригрозил мне Луков.
— Действительно, это же так сложно, — закатила я глаза. — Отвали. Ты прекрасно сможешь сделать это и с синяками на обеих ногах.
Иван рассмеялся, и его смех вновь застал меня врасплох.
— Скажи мне в чем дело, пока она не приехала.
— Нет никакого дела.
— У тебя какая-то проблема.
— Нет у меня никаких проблем. У меня все хорошо.
— Я никогда раньше не видел тебя настолько взвинченной. Даже не знаю, раздражаешь ли ты этим или наоборот становишься милой.
Я вытаращилась на Ивана, прокручивая в голове слово на букву «м». Однако его лицо никоим образом не выдавало, что минуту назад он произнес нечто подобное.
Никогда бы не подумала, что парень использует такое слово в разговоре со мной. «Манда» еще ладно. Но уж точно не «милая».
— Ну хорошо, тогда сделаем по-другому, — продолжил он, оставив слово на «м» витать в воздухе. — Буду спрашивать до тех пор, пока ты не ответишь мне.
Боже. Да что не так со всеми этими людьми, которые не могли и не хотели принять «нет» в качестве ответа? Это была такая же игра, в которую играла моя мать, когда хотела чего-то добиться. На самом деле, точно так же действовали все мои родственники, когда пытались у меня что-то выпытать.
— Пончик.
— Ты хоть понимаешь, как раздражаешь меня? — мой взгляд снова метнулся к двери. — И не называй меня Пончиком перед журналистом. Я не хочу, чтобы ко мне приклеилось это тупое прозвище.
— Не буду, если скажешь, что с тобой не так.
— Придурок.
Луков испустил легкий вздох.
— Говорю же, не буду. Объясни мне.
Я вздохнула и закатила глаза, понимая, что если откажусь, то буду слушать его нытье весь остаток дня. Или дней.
— Мне не нравится пресса. Вот и все. Мне не нравится большинство журналистов. Они всегда выворачивают слова наизнанку. А люди этому верят. Потому что им нужны скандальные подробности. Люди хотят знать только плохое.
— Ну и что?
Ублюдок только что произнес «ну и что», как будто это была ерунда?
— Однажды я высказалась, что считаю систему судейства все еще далекой от идеала, а в СМИ мои слова перевернули так, чтобы казалось, будто я полагала, что человек, выигравший соревнования, не заслужил первое место. После этого мне месяцами приходили письма с угрозами. В другой раз я сказала, что кто-то из фигуристов исполнил красивый Флажок18, а потом прочла в газете, что, с моих слов, он не был хорош ни в чем, кроме этого, — объяснила я Ивану, вспоминая эти два случая, потому что они беспокоили меня долгое время. И это оказалась лишь малая часть информации, которая была искажена и перевернута с ног на голову. Я ненавидела журналистов за это. Клянусь богом. — И не заставляй меня вспоминать о том видео.
Иван довольно долго молчал, поэтому мне пришлось повернуться к нему. Его бедро все еще прижималось ко мне, но при этом он хмурился. Я уже подумывала о том, чтобы подвинуться, но нет. Это он нарушал мои границы. Так что я не собиралась уступать первой.
Его следующий вопрос оказался настолько неожиданным, что удивил меня.
— Так значит это были не твои слова, что результаты судейства Кубка WHK19 сфальсифицированы?