- Правда. И если ты сможешь также выйти и спеть на сцене, то роль Элли будет твоей.
Я спрыгнула с подоконника, не веря своему счастью. Ради этого я спою всё, что угодно! И где угодно! Я буду сильно стараться!
- Сможешь?
Мой робкий кивок послужил ответом.
- Вот и молодец.
Как мне объяснить Кате, что я просто… лучше её? Она же такая ревнивица. Всегда считала, что лучше неё никто не может играть. Да ещё её мама покупала и заказывала для неё самые лучшие костюмы. Поэтому искренне радуюсь, что Стеллу будет играть именно Катя. У нас будет самая настоящая волшебница! Не то что я. Мама бы скорее нарезала старый тюль и достала своей платье.
А на роль Элли много не требуется. Сарафан и футболка. Такого добра у нас полно.
- Знаешь, Лиля. Это очень хорошо, что Элли будешь играть ты, — мы стояли у моего подъезда, когда Катя подала голос. – Пусть это и главная роль, но в сказках всегда самыми главными являются волшебники. Они самые сильные и могущественные.
Я с серьёзным видом кивнула, сдерживая улыбку. Даже сейчас Катя пытается показать, что она самая важная, самая главная фигура в нашем спектакле. Ну и пусть.
- Спасибо, Кать. Из тебя выйдет здоровская волшебница.
Катя изобразила, странный жест рукой, будто накладывала на меня какое-то заклинание. Я же в ответ стукнула пятками три раза и, резко развернувшись, побежала домой.
- До завтра!
- До завтра, Кать!
Перепрыгивая через ступеньки, радостная взбегала наверх. Нужно рассказать всем, что я буду играть Элли! Никто не поверит!
Интересно, что скажет Амина? Она вечно изображает из себя взрослую. Небось погрозит пальчиком и строго нахмурит брови.
Мама говорит, что в четыре года это позволительно. Ей лучше знать.
- Лиль, стой! – знакомый голос заставил меня обернуться.
По ступенькам, устало вздыхая и волоча за собой портфель, шёл Тимур. Шапку он снял, и мокрые чёрные волосы взъерошено торчали. Мы с ним очень похожи на маму. Почти одно лицо. Даже сейчас мне казалось, что я смотрю на себя. Тот же угольный цвет, немного раскосые каре-зелёные глаза, прямой нос и, как говорил папа, «слишком аккуратные губы». Что это значит, я не понимала. Наверное, всё дело в том, что контур у них слишком чёткий, будто карандашом нарисовали. Амина же вся в отца. Сероглазая, белокурая.
- Ты чего так поздно?
- В футбол гонял.
Я опустила взгляд и посмотрела на заляпанные грязью брюки. Туфли уже были похожи чёрт знает на что. Разочарованно выдохнув, поджала губы.
- Мама тебя прибьёт. И мне влетит тоже. Ты хотя бы кроссовки надел!
- Да не было у нас сегодня физры! – Тимур с кряхтением поднял портфель и закинул себе его на спину так, будто это мешок с камнями.
Брат прошёл мимо меня, устало поднимаясь по ступенькам. Я проводила его взглядом и направилась следом.
Вечером будет взбучка.
- Лиль! – испуганный окрик Тимура сильно озадачил меня.
Наша входная дверь была открыта. Но мама с папой на работе. Я схватила брата за руку и оттащила его назад, думая кому бы позвонить. Соседи все работают. Дома точно никого.
Пока я соображала и держала брата, дверь оглушительно хлопнула, и мимо нас вихрем пронеслась мама.
- Мама?
- Так. Лиля, ты сегодня у нас главная. Обедаете, делаете уроки и ждёте Тамару Васильевну, она приведёт Амину.
- Мам!
Вся взъерошенная и дёрганная, она пугала нас до ужаса. Мама выскочила в домашнем костюме, лишь накинув на себя пальто. Короткие сапоги смешно смотрелись со спортивными штанами. Заплаканное и опухшее лицо заставило меня сильнее стиснуть руку Тимура и прижать его к себе.
Мама быстро поднялась к нам, схватила меня за плечо и жарко зашептала:
- Лиля, будь умничкой! Двери никому не открывать! Хорошо? – тёплый и сухой поцелуй в щеку. – Тимур, слушайся сестру.
Ему тоже перепало чуток ласки.