Вслед за тканью на стол из-под потолка спустили скелетообразный каркас – остов гигантского крыла. Процесс выкройки треугольного куска ткани и натягивание на суставчатые опоры крыла заняло два дня, в течение которых И-кар едва ли прилег отдохнуть на пару часов. Испытание механического крыла решили провести на рассвете следующего дня. Дедал едва уговорил сына, как следует отдохнуть перед решающим испытанием. И-кар с сожалением согласился на отсрочку, едва справляясь с волнением. Вновь, крепко вцепившись в перила, он стоял, возвышаясь над городом, всматриваясь слезящимися глазами в безоблачную даль, слепо вглядываясь в толпу внизу, копошащуюся в чреве Амфитеатра. А там, в бесконечном движении, люди сходились и расходились, встречались взглядами, касались рук и плеч, чтобы затем, тесно прижавшись, друг к другу, попытаться слиться в единое целое, синхронно взмахнуть крылами, в попытке опереться на воздух. И-кар смотрел на них и не видел ничего, его взор застили картины будущего. Не увидел он и полета счастливой пары. Юноша и девушка, едва пальцы их рук переплелись легко, словно невесомые мотыльки, смогли вспорхнуть к солнцу.
Едва первые лучи восходящего солнца окрасили розовым цветом стены мастерской, И-кар вместе с отцом вытащил на широкий балкон огромное крыло – легкий треугольный каркас, обтянутый прочной материей. Тщательно проверив работу блоков, рулей высоты, натяжение тонких тросов, они установили механическое крыло на импровизированную стартовую позицию на краю балюстрады. Начинались исследования с полетов бумажных самолетиков и воздушных змеев, а закончились изучением механики полетов крупных птиц и летучих мышей. Сколько было построено действующих моделей, не счесть! Да, вот только, еще ни разу они не испытывали крыло вот так, с живым человеком. Большинство расчетов оставались сугубо теоретическими. И лишь живой человек способен был доказать, что разработанная ими теория полета окажется верна. Ни один манекен не в состоянии управлять механическим крылом, и они оба это понимали. Дедал знал, что отговаривать сына бесполезно. Он пытался и не раз. И-кар оставался верен в себе. И вот, сейчас без страха и малейшего колебания он забрался в кокон из паутинного шелка, подвешенный под крылом и твердо взялся за рули. Обернувшись к Дедалу, И-кар спокойно произнес:
- Прощай, отец! На счет три, отпускай рычаг.
«Вот и все! – подумалось Дедалу. – Прощай… а ведь на самом деле прощай. Не до свидания, а именно прощай. В любом случае мы больше не увидимся. Ткань не прошла должных испытаний. И даже, если она выдержит напор воздушных потоков, влаги облаков и жар солнца, даже если выдержит каркас, и не лопнут тросы – мне не увидеть его более. При неудаче его полет к земле окажется стремительным и непоправимо коротким. Если же все сложиться удачно, и он полетит – И-кар устремит свой взор к бесконечному горизонту и помчится прочь навсегда, ловя восходящие потоки и не оборачиваясь».
Ход мыслей старика прервал счет, и когда И-кар произнес «три», Дедал дернул рычаг, сталкивая вниз механическое крыло с подвешенным под ним на ремнях родным сыном, чувствуя как с хрустом, с мясом и кровью рвется второе крыло его души, благодаря которому он до сих пор парил в небе жизни.
Конец