— Ну, надумал?
Марк нерешительно сказал:
— Видишь ты, какое дело. Если нам нельзя ее найти, пускай она ищет нас. Может, никто ее и не увозил, а она бродит тоже. Мы не знаем, где она, — пускай она знает, где я. Надо опять мешок напоказ, чтобы она сразу увидала.
— Я думаю, что она тебя в лицо скорее узнает, чем по затылку. А все же, мальчик, из тебя выйдет, может выйти толк.
Стасик стал говорить с Марком тоном, подобным тому, каким с ним самим говорил Курт Кроон:
— Я думал тоже о твоем мешке. Где бы она ни была, нам надо дать ей знать, что мы ее ищем. Коротко говоря, надо звонить... Идем. Идем.
Стасик стремительно увлек за собой Марка вперед. Вдали на перекрестке уносились в небо золотые кресты под голубыми главами храма и молчала колокольня. Марк отогнал набежавшую смешную мысль, что они сейчас поднимутся на колокольню, ударят в колокол, сбежится народ, и Стасик скажет на митинге речь об Ане Гай.
Марк улыбался, шагая рядом со Стасиком.
— Слушай, Марк, не беда, если тебя вздуют разочек?
— Зачем? Я сам вздую.
— Надо. И уж твое дело не сдачи давать, а утекать, а то и косточек не соберешь... Здорово могут вздуть.
— Один раз ничего...
— Ладно. Едем на Курский вокзал.
По улице проходил вагон трамвая, полупустой, потому что в это лето в трамвай пускали только бесплатно советских служащих по особым удостоверениям. Стасик вскочил в трамвай на ходу, за ним и Марк.
— Нельзя! — сказала кондукторша, толкая Стасика в грудь кулаком, — слезайте...
— Нам можно, товарищ...
Он достал из кармана какую-то бумажку, сунул ее под нос кондукторше и прибавил:
— Я везу в отделение очень опасного бандита. Вы слыхали про мальчика со смертью? Нет? Вот это он и есть: смотрите...
Стасик повернул Марка спиной и, приподняв мешок, показал кондукторше, что было там изображено.
Кондукторша ничего не слыхала о мальчике со смертью; она посмотрела на Марка опасливо и больше их не тревожила, а тотчас пошла на переднюю площадку к вожатому вагона и сказала ему:
— Мальчика со смертью пымали.
Вожатый ни на миг не задумался о том, что может значить сочетание слов «мальчик со смертью». Он взглянул вперед, нет ли на пути прохожего или экипажа и, выключив ток, спросил:
— Где?
— Да вон «агент» у нас в вагоне его везет...
Вожатый встал и посмотрел через стеклянную дверь в вагон, где рядом на скамейке сидели Стасик и Марк, о чем-то споря.
Вожатому некогда было дальше смотреть и спрашивать: который из двоих «мальчик со смертью» — на рельсах впереди застрял ломовик. Трамвай зазвонил отчаянно. Вожатый сразу забыл о мальчике со смертью, тормозил, звонил воздушным, топал ногой по кнопке звонка, вызывая ужас в ломовике и его лошади, которые оба, выбиваясь из сил, старались свернуть воз с рельс. Тщетно: вагон ударил в бок телеги, разбил ее, подмял извозчика и, наконец, остановился. Лошадь с обломками оглобель тяжко поскакала, вздымая гриву. Ее кинулись ловить. Около разбитой телеги и придавленного ломовика собрался народ. Стасик сказал Марку, который сунулся было посмотреть на задавленного: — идем, скорей пешком дойдем. Теперь тут на час будет разговоров.
Он подхватил Марка под руку и на ходу ему сказал:
— Вот тебе раз навсегда правило: если ты не карманный вор, подальше от всяких уличных происшествий.
Они поспешно удалились от места катастрофы. Ломовик кричал от боли, громко ругался, требуя, чтобы вагон подали назад. А вожатый стоял над ним в отупении, снял с правой руки рукавицу, высморкался и сказал:
— Вот тебе и «мальчик со смертью»...
— Мальчика задавили, товарищи? — спрашивали в толпе.
Кондукторша сердито проворчала:
— Да нет, граждане. «Мальчика со смертью» мы везем, а он...
— Какого «мальчика со смертью»?
— А вы не слыхали?
И кондукторша, забыв о катастрофе, рассказала, что «чека пымала бандита, предводителя шайки „мальчиков со смертью“». Любопытные расспрашивали о подробностях, и кондукторше пришлось наспех кое-что присочинить. Потом, когда дело с ломовиком разобралось, извозчика увезли в больницу, воз убрали с рельс, а помятый вагон на станции поставили на запас, — кондукторша и вожатый на свободе рассказывали товарищам в ожидальне про «мальчика со смертью» с теми именно подробностями, какие кондукторше пришлось наспех присочинить на месте происшествия. И она даже сердилась, когда ее сбивали недоверчивыми вопросами и особенно настаивала на присочиненном ею самой:
— Где, милая, он явится, там сейчас несчастие готово. На Крымском-то мосту настил провалился третьеводни. Он прошел по этому месту со своим мешком, а потом ехал грузовик и провалился.