Первый натиск оказался сокрушительным настолько, что мы потеряли половину своих стражников. Кто-то пал убитым от тяжёлых ударов, а кто-то весь облепленный стрелами, дотекал на траве. Может быть Ан был прав, насчёт лекаря?
Я хотел задать этот вопрос волшебнице, но Хвоя поставила меня на возвышенном месте позади себя шагах в десяти и, раскрыв свою книжку, принялась произносить заклинания. При этом, девушка стояла на носочках вытянувшись в струнку как балерина. Всё выглядело так, словно своей свободной рукой, она пыталась собрать и вытащить буквы со страниц книжки и швырнуть собранное в сторону моста.
Я взглянул на мост и не поверил своим глазам, два десятка здоровенных гахила колотили по щиту нашего танка, но оказались не в состоянии сдвинуть последнего с места хотя бы на сантиметр. Ан показывал чудеса храбрости и стойкости. Оставшиеся в живых стражники старались помогать и кололи врагов в незащищённые места, так как не могли пробить тяжёлую и сверхпрочную броню нападавших. Те воины, которые упали в воду, к моему великому сожалению больше не выплывали, а падающие на траву уже не вставали.
Наконец Ан резким ударом щита откинул кучку громил и обращаясь к волшебнице, он крикнул:
- Фа, ты долго ещё?
- Уже! – Спокойно ответила Хвоя.
И тут я увидел одновременно удивительную и необъяснимую картину. По центру моста завязалась самая настоящая драка. Гахилы шагали по мосту слишком тесным строем, и наши латники никак не могли пробиться в самую середину их порядков. Следовательно, драка завязалась в рядах врагов, где гахилы бились с другими гахилами. Накал междусобойчика достиг такого безумия, что два гахила вцепившись друг в друга зубами, сломав перила моста, свалились в воду. А третий, тем временем, гакх с шикарными перьями на шлеме, устремился следом с секирой в руке. Командир пытался в ярости зарубить обоих предателей. Битва на мосту закипела по полной программе. Я не успел заметить, когда весь этот бардак перекинулся и на тот берег.
И вот, внимательно присмотревшись, в среде врагов я увидел фантомов, которых наплодило волшебство Хвои. Гахилы клоны почти ничем не отличались от настоящих громил. Они бросались на всех подряд, замахивались секирами, или лезли в драку с кулаками. При этом призраки очень ловко уворачивались, подставляясь в нужный момент и в нужном месте. Почти всё войско гахилов было охвачено истреблением друг друга. К этому мероприятию подключились и проворные стрелки каклумы. Кроме, разве что, стоящих на опушке леса резервных отрядов. На опушке чернеющей стены из высоких деревьев, сквозь тьму поблёскивали доспехи шеренг, белели пятнышками оперения гакхов. Возможно, Фа своей магией туда просто не дотягивалась.
Ночь стояла светлая. Из-за многочисленных ярких разноцветных туманностей в небе поляна за рекой была освещена достаточно, чтобы увидеть ощутимые потери, которые понёс неприятель.
Под мои ноги упали несколько монет. Я не на шутку встревожился, решив, что какой-то стрелок нацелил моё знамя с того берега. Но монеты снова упали, и кроме золота к ногам сыпались побрекушки и безделицы неизвестного предназначения. Вскоре, вокруг меня вся земля в высокой траве поблёскивала позолотой. Монеты, амулеты, кольца, всё это продолжало сыпаться как из рога изобилия. В моей голове даже промелькнула такая мысль, якобы Хвоя переусердствовала с заклинаниями. Когда, наконец, я понял, в чём было дело. К моим ногам сыпалось содержимое «карманов» павших врагов в качестве заслуженных трофеев. Из-за отсутствия у меня собственного инвентаря, трофеи усыпали траву под моими ногами. Не в пример моих соратников, у которых наполнялись ёмкости безразмерной «кладовки» свисающей на поясах.
И всё же в нашу сторону летели не только трофеи, но и стрелы. Наконечники стрел ударялись в невидимые щиты, образуя разбегающиеся в воздухе круги, и стрелы падали туда же, в траву к золоту.
Я взглянул на нашего рыцаря. Ан удерживал мост уже в одиночку. Часть гахилов не поддавшихся чарам моей прекрасной спутницы, продолжали исступлённо напирать на маленького танка. Рыцарь напоминал сейчас мой стул, 100 ударов – 0,1% урона.
Но всадник, сидящий на мерзопакостной многоножке, догадавшись, в чём было дело, принялся выкрикивать отборные ругательства на своих воинов, да так громко, что голос его был слышен за рекой.