Вера ждала, когда Мокин посмотрит на ее сапоги, нарочно топталась на одном месте, шаркая ногами, но секретарь ни разу не глянул вниз. Это просто обидно…
Домой расходились поздно. Когда Костя и Вера спускались к реке, на ледяной дороге их встретил сильный ветер. Костя решительно, но неумело взял Веру под руку. Она не возражала. Это случилось в первый раз в жизни, и оба они толком не знали, как будет правильно ходить «под ручку».
У ворот подали друг другу руки и постояли так с полчаса…
Мать, открывая Вере дверь, ворчала:
— Связалась с комсомолом, будешь шляться по ночам!
— Мама, ты не понимаешь классовой борьбы.
— Слыхала я про это!.. Сковородка на плите, поешь картошки…
Уснуть невозможно. На семнадцатом году жизни попадают задачки труднее, чем по алгебре. Задача первая — как переварить все вопросы, которые сегодня разом свалились в ячейке на худенькие Верины плечи: «ты» и «вы», танцы — отрыжка старого режима, галстук, телеграфист, философия, бандиты, убившие Капустина, капиталисты, мешающие жить пролетариям, военные занятия три раза в неделю. И вторая задача — Костя Кравченко. Почему с ним хорошо?
Глава пятнадцатая
Зверь заметает следы
Утром Костя пилил с отцом дрова и рассказывал ему о споре по поводу книги «Капитал». Когда он повторил слова Феди-большевичка о том, что книга написана для буржуев, Тимофей Ефимович уронил пилу, долго смеялся, запустил в Костю рукавицей, потом свалил его на кучу сметенного снега.
— Как говоришь? Пускай ее буржуи читают? Ай да комсомольцы, вот так отмочили!
Тимофей Ефимович сел на отпиленную чурку.
— Папа, ты читал эту книгу? — спросил Костя, стряхивая с себя снег.
Вопрос сына напомнил кондуктору Кравченко одну историю… Летом 1915 года в поселке появился человек в больших круглых очках, давно не бритый, в изрядно потрепанном костюме. Он поступил на участок пути шпалоподбойщиком. Жил в казарме вместе с другими путейцами. Приглядевшись к людям, шпалоподбойщик стал смело говорить о русских царях, о заморских королях, о фабрикантах и заводчиках, о тяжелом житье-бытье рабочих на всем земном шаре. По его рассказам получалось так: на одной стороне стоят те, у кого богатство и власть, а на другой — пролетарии, имеющие только руки для работы… Тимофей Ефимович сопровождал тогда платформы с балластом, часто видел шпалоподбойщика и теперь отлично помнил, как тот говорил о книге, которая объясняет, почему жизнь устроена так и что надо делать, чтобы эту жизнь изменить… Как-то ночью жандармы ворвались в барак, арестовали агитатора. Под матрацем у него нашли книгу Карла Маркса. Шпалоподбойщик оказался питерским революционером. Скрываясь от полиции, он скитался по России с двумя книжками, одна была тоненькая — чужой паспорт, другая толстая — «Капитал»… Тимофей Ефимович не читал толстой книги, на «Капитал» у него не хватало грамоты, но слышать о мудрой книге ему приходилось не раз: Лидия Ивановна выступала с лекциями в нардоме, Усатый рассказывал о ней в кружке…
Костя вытряхнул из валенка комочки снега, подал отцу пилу. Стальные зубья со звоном вгрызались в сосновый кряж, опилки сыпались под ноги работающим. С отцом пилить легко, Костя не устает, но сейчас ему хочется поговорить. Тимофей Ефимович подал пилу вперед, Костя не потянул ее на себя, а притормозил, она изогнулась, задребезжала и замерла.
— Папа, а кто такие философы?
— Философы? — отец закусил ус. — Сразу и не скажешь…
— Болтуны?
— Сам ты болтун! — рассердился Тимофей Ефимович. — Это ученые, только есть наши и не наши… Возьми на полке словарь Павленко, в нем сорок пять тысяч слов, поищи философию…
Пришлось сообщить отцу об исключении телеграфиста из комсомола. Тимофей Ефимович на этот раз не смеялся.
— За вами большой догляд нужен, философы!.. Давай пилить!..
Кончив таскать в избу дрова, Костя сел за словарь… Вот и слово «философия». Прочитал и ничего не понял. Слова в объяснении длинные, все больше с окончанием на «изм», до их смысла скоро не доберешься. Фамилии попадаются неизвестные, каждый философ твердит свое… Костя взял словарь под мышку и, не одеваясь, побежал в соседний двор к Горяевым…
Что это с Верой? Увидела Костю и покраснела. Никогда так раньше не было. Надо скорее чем-то заняться. Костя раскрыл на столе словарь, вслух прочитал все, что сказано о философии. Вера того же мнения: понять трудно. Перед ее глазами Уваров… Стоит телеграфист в куртке без двух пуговиц и шепчет: «Товарищи! Ребята… Да вы что?» Обидно за него, а чем поможешь? Философия такая, что без Лидии Ивановны не разгадаешь… Костя прав, сейчас лучше готовиться по химии. Сегодня Химоза обязательно спросит. Вера подала Косте учебник. Пока он разбирался с задачей, она придвинула к себе словарь, быстро что-то поискала на букву «Л», но, должно быть, не нашла нужного ей слова и не довольно надула губы. Костя заметил это.