В это время привели еще одну женщину, как ни удивительно, толстуху. Впрочем, с пьяной в таком деле проще совладать, решила Наташка, рассматривая, как на круглом лице сияет и переливается восторг, как ошарашенно она смотрит по сторонам и как тяжело дышит. О, да! Не бузун, так водка. Так сказать, полный комплект удовольствий, хмыкнула Наташка.
Когда проводница снова пропала в коридоре, Наташка развернулась и направилась к проходу в противоположной стене бара.
— Эй, ты куда? — изумленно проговорила женщина, все так же глупо улыбаясь.
— Не могу на месте сидеть… пройдусь.
Наташка и сама думала, что поступает крайне опрометчиво. Никто не разрешал им расхаживать по пещерам, как у себя дома. Но она почему-то рвалась в ту сторону, что-то манило ее, тянуло и времени удержаться и подумать не осталось.
Наташка ступила на новую, неизведанную территорию и пошла прямо, ни разу не оглянувшись. В коридоре она никого не встретила, но зато в стороны отходило множество других ответвлений. Наташка шла строго вперед, будто потерявшийся в ночном лесу человек, бредущий на свет костра.
Когда стены резко закончились, исчезли, разошлись в стороны, Наташка сделала пару шагов на возвышение, которое напоминало порог и увидела это… И остановилась, так что теперь ее можно было подвинуть разве что самосвалом.
Потолка не было. Вернее, конечно, он был где-то там, высоко-высоко, но его не было видно из-за дымки, или тумана, или марева, в общем, чего-то, отдаленно напоминающего облака. Самые настоящие облака!
Но неважно. Впереди, сколько видно глазу раскинулось оно… море.
Спокойное море мутной оливковой воды, пропадающей в темноте далеко на горизонте. Ровные, еле видимые волны, накатывающие на пологий берег, к которому спускалась дорожка. Сам берег усыпан мелкой галькой, размером с гречневую крупу.
И на берегу располагалось довольно много людей, вернее… аквелей. Хотя издалека они от людей не отличались, но что-то было общего в их движениях… взглядах… цвете кожи.
Вот старого аквеля в воду заводят двое молодых. Кажется, они не столько поддерживают, сколько висят на его локтях мертвым грузом, но, зайдя в воду, отпускают, и старик ложится на поверхность моря, будто падает в мягкий матрас.
Где-то вдалеке похожие на дельфинов тела вылетают из воды и ввинчиваясь, уходят обратно в глубину.
Это тоже аквели…
Наташка слышала гудящий шум воды и смех детей. Несколько малышей голышом прыгало по мелководью, брызгаясь и хохоча.
Чуть в стороне разговаривали молодые люди. Они сидели на расстеленном ядовито-синем покрывале и пили из одноразовых стаканчиков.
Слева, довольно далеко в воду вклинивался пологий кусок из стесанного камня. В той стороне вообще было довольно пусто, потому Наташка побрела к камню, ощущая ступнями круглую щекотную гальку. Внимания на нее никто не обращал, видимо, ничего непозволительного Наташка не совершала. В то, что ее могли перепутать со своими, она ни секунды не верила. Невозможно представить у городского жителя такого выражения полного умиротворения на лице. Такой неторопливости и спокойствии в движениях.
Наташку словно очаровали… Она слушала гулкий плеск волн, вернее, звук колебаний воды, созданный телами купающихся, потому что вряд ли тут возможны настоящие волны. Но все равно звуки завораживали и даже оглушали, уводя остальные ощущения далеко на задний план.
Здесь было так… спокойно.
Идиллия разбилась, когда Наташка споткнулась… об тело.
Человек лежал лицом вниз в довольно неудобной позе, вывернув левую руку в локте. Так лежат пьяные или избитые. Наташка сама видела, как возле этого места пару раз проходили аквели, и они не могли его не заметить, так что, судя по всему, просто не посчитали нужным помочь.
Живя в большом городе, она не раз видела валяющихся на улице людей и всегда проходила мимо. Не ее дело помогать алкоголикам и бомжам, да еще когда большинство из них потом же тебя обвинят в краже или в еще какой байде. Наташка знала случаи, к примеру, как один сердобольный потащил на себе пьянчужку, чтобы довести домой и не дать замерзнуть, а тот расстегнул штаны и старательно обсосал своего спасителя. Или как одна попрошайка вцепилась в жалостливую женщину, прокусив протянутую руку до мяса, а после сообщила, что теперь та помрет от той же болезни, что и она. После такого невольно подхватишь мизантропию и будешь думать, что пусть лучше все передохнут, ведь в общем-то, без таких существ воздух станет только чище.
Но ведь это там, наверху… Разве здесь не должно быть иначе? Разве не в этом их, что там… вера или учение?
Наташка присела, собираясь выяснить, что случилось. Может, парень и правда, болен?