— Ведь не приснилось же мне все это, Фред. Ты сам тоже слышал. Да и госпожа Сорбье…
— Настолько хорошо слышал, что чуть было не прибежал вам на помощь.
— Так в чем же дело?
Два предшествующих поражения Марей пережил, не жалуясь. Но теперь это переходило всякие границы. Сорбье был убит. Пусть так. Монжо ранили. Пусть так. Но тогда хоть существовали горькая реальность, вещественное доказательство преступления: подобрали тело убитого, обнаружили раненого. А вот если живое существо из плоти и крови улетучивается, словно дым, исчезает среди четырех стен в доме, где нет никаких хитрых тайников, тут можно свихнуться. Марей не мог заставить себя уйти с виллы, и гнев его обернулся отчаянием. С того момента, как он услыхал последний удар в дверь, и до того мгновения, когда он увидел пустую площадку, прошло не больше пяти секунд. В этом он был абсолютно уверен. Это был непреложный факт. А за пять секунд Монжо не мог даже успеть спрятаться в одной из пустых комнат второго этажа. Причем другого выхода оттуда не было. Здесь кабинет, комната для гостей и запертая спальня Линды; там — приоткрытое окно, у которого стоял Фред. Пять секунд! Не четырнадцать, как на заводе. И не пятнадцать — двадцать, как в доме Монжо. Тут уж речь шла о полном исчезновении, можно сказать, о расщеплении на месте.
— Ну и везет же мне, — повторял Марей. — Да, таких людей, как я, надо отправлять на покой.
— Хватит, патрон! — уговаривал его Фред. — Меня это тоже огорошило. Только не надо поддаваться.
— Разве ты не понимаешь, что теперь все поставлено под сомнение и надо начинать сначала.
— Как это?
— Да так! Монжо только что доказал нам, что может каким-то чудом исчезать из закрытого помещения, за которым следят. Значит, это он убил Сорбье.
— А как же алиби?
— Еще один трюк.
— А его рана?
— Еще один способ нас провести.
— Тут уж вы преувеличиваете, патрон. Он мог и умереть.
— Ладно! Пошли отсюда. Впрочем, нет. Располагайся внизу и жди подкрепления.
Марей сбежал по ступеням, и тут силы оставили его. Он опустился на последнюю ступеньку, руки его бессильно повисли, глаза остекленели. Перед ним простирался цветущий сад, и белые розы, казалось, плавали в воздухе. Внезапно похолодало. Город спал. По небу тянулись длинные ленты облаков. Марей ни о чем больше не думал. Он устал, все ему опротивело. Он чувствовал себя жертвой чудовищной несправедливости. Мало того, он еще был в ответе за Линду. Сегодня покушение сорвалось, да и то! А завтра может удасться. Это какой-то рок! Потому что сила была не на стороне Марея. Преступник, пользуясь необычными средствами, тайно продолжал свое ужасное дело. Марей поднялся и, прежде чем сесть в машину, несколько раз обернулся назад. Ему казалось, что из окна кто-то смотрит на него, смеясь над его поражением.
Глава 9
— Войдите! — крикнул Люилье.
Марей сразу же узнал маленького Рувейра, сидевшего в кресле у стола и нетерпеливо игравшего своими перчатками. У окна, повернувшись ко всем спиной, стоял человек с плечами атлета и барабанил по стеклу.
— Садитесь, — сказал Люилье, казавшийся еще более невозмутимым, чем обычно. — Ваш звонок до такой степени поразил меня, что я просил этих господ прийти послушать вас. С господином Рувейром вы уже встречались, а вот господина Лартига, начальника канцелярии префекта полиции, вероятно, не знаете.
Лартиг резко повернулся на каблуках и с видом крайнего изнеможения неопределенно кивнул головой. Он стоял против света, и лицо было скрыто в тени, но враждебность его явственно ощущалась. Люилье, держа в руках разрезной нож, продолжал монотонным голосом:
— Я обрисовал в общих чертах ситуацию… Напомнил совершенно исключительные обстоятельства, при которых был ранен Монжо. Вам было поручено следить за Монжо… дело, казалось бы, нехитрое… и вот теперь, если я правильно вас понял, Монжо исчез.
— Он улетучился, — уточнил Марей с грустной улыбкой. — Слово это может показаться смешным, но я не нахожу другого.
Наступило молчание. Трое мужчин смотрели на комиссара, и Марею казалось, будто он держит очень трудный экзамен перед какой-то беспощадной комиссией. Лартиг сделал три шага и сел на краешек стола; у него были рыжие, коротко остриженные волосы, тяжелая челюсть, мешки под глазами. Он, пожалуй, слишком хорошо одет для чиновника.
— Этот Монжо, — медленно произнес он, — был единственным человеком, который что-то знал относительно похищения цилиндра?
Люилье открыл было рот, но Лартиг поднял руку: