Но время шло, а ничего не менялось. Более того, «возлюбленный» перестал узнавать бывшую одноклассницу. Да и как можно хоть кого-то узнать, если ежедневно находишься «под кайфом»? Елена с болью в сердце наблюдала, как парень стягивал руку резиновым жгутом и колол себе вены среди заброшенных гаражей и прочих подворотней. Она плакала, выглядывая из-за угла, над тем, как Александр губит свою жизнь. Из института, куда он поступил, его отчислили, да и из спортивной секции выгнали. Всё, что теперь было нужно парню — это новая доза наркотиков. В те моменты, когда он в неадекватном состоянии засыпал прямо на улице, Елена подбирала его и отводила домой. Когда же он был более-менее вменяем, девушка просила его остановиться, говорила, что любит и на всё готова ради него. «А жизнь сможешь отдать?» — спросил Фролов однажды, еле ворочая языком. Елена ничего не смогла ответить парню, заснувшему на её хрупком плече.
Его брат не раз говорил ей бросить Александра, что он сам её любит и предлагал серьёзные отношения. Но разве можно любить кого-то кроме Сашеньки? Это казалось просто абсурдным. Она искренне верила, что сможет помочь возлюбленному выбраться из этой порочной ямы, и они поженятся. А как же? Ведь в период «просветления» парень признавался в любви. Правда, иногда путал имя девушки, а чаще всего просто не помнил, но целоваться лез.
А в один из дней Александр пропал. Елена уже знала все притоны в их городе, где и в какое время можно было найти Фролова, но толку — его нигде не было! В отчаянии она прибежала к его брату и спросила напрямую. Каков же был её шок, когда Елена узнала, что Александр в больнице. Не медля ни минуты, она побежала к нему. На сестринском посту девушка узнала, что парень очень и очень плох, и что ему осталось совсем немного времени жить — сердце отказывало! Единственное, что могло его спасти — это срочная пересадка жизненно-важного органа. Но на донорское сердце была большая очередь. Как оказалось, такая операция была очень многим нужна. Но разве о других думала в этот момент девушка? Её любовь, её жизнь могла умереть со дня на день.
Елена провела не один час в больнице, насмотрелась на больных, на плачущих родственников. Решение было принято почти сразу. Она понимала, что её любовь была только её, что Саша никогда не признавался ей в своих чувствах, что постоянно использовал её, что играл с ней, как с собачкой. Но она-то любила его всем сердцем, всей душой! Она не могла представить себе жизни без него. Да и для чего ей жить? А так, хоть поможет.
Елена попросила у медсестры два чистых листа бумаги и ручку. Два письма двум разным людям. Пальцы дрожали, слёзы застилали видимость, но она писала. Писала то, что считала очень важным, необходимым и срочным. Сложив оба письма так, чтобы не было видно содержание, девушка сверху указала имена, кому они были адресованы. Первое она отнесла медсестре и дрожащей рукой положила на стол, а второе забрала с собой. Сидя на лестничной площадке под самой крышей, там, где никто не ходит, Елена ещё раз перечитала своё послание и беззвучно зарыдала.
***
— Твою ж мать! Какого ты молчала, дура?! — набросился на перепуганную медсестру лечащий врач Фролова.
Он со скоростью спринта побежал в указанное на письме место. По пути он костерил на чём свет стоит безмозглую медсестру, которая отдала такую важную информацию строго в указанное время. Врач молил Бога, чтобы успеть, но… опоздал.
Девушка была ещё тёплая, хотя пульс уже не прощупывался. Он прямо там, на месте, пытался вернуть дурёху к жизни, но всё тщетно. Девушка была мертва. Увы. С неимоверной горечью врач готовился к срочной операции. Как профессионал он обязан был спасти пациента, но как же желал, чтобы донор была жива.
***
Фролов очнулся в больничной палате, совершенно не понимая, как сюда попал. Он вообще плохо помнил, что с ним творилось последнее время. Взгляду предстали ещё три койки с такими же пациентами, как и он. Двое спали, а один, тоже молодой парень, с интересом листал страницы в сенсорном телефоне.
— Привет, — сказал Александр парню.
— Привет. Очнулся? Как себя чувствуешь? — поинтересовался тот, откладывая телефон и обувая тапочки.