Рабство! Знал о нём и раньше, но наяву и настолько обширно ещё не имел возможности видеть. Да, мне это знакомо, но у брата всё было по-другому. Он не истязал детей, он их просто сразу же убивал. Мужчин держал лишь, как охрану или другую полезную силу. А женщин, чисто и банально либо продавал, либо трахал.
А здесь? Что происходит здесь?
Кинул взор на Льюиса. Энтузиазм в его лице читался неприкрыто. Он знает больше меня и он доволен, даже немного рад.
— Что происходит, Сэм? — грозно начал наступать. — Ты знаешь всё, не вздумай врать!
Он довольно расплылся в улыбке. Прям руки зачесались выровнять её.
— Да ладно, неужели ты не понял у кого мы? — изобразил удивление. — Однажды твой брат очень сильно выручил кое-кого, можно даже сказать, спас ему жизнь. Разборка с Саториес. Помнишь?
В голове мигом начали всплывать картины из детства. Много трупов, почти в штабеля. Я в слезах дрожу от страха в объятиях нянечки. Убитая мама погружена в носилки. Брат в крови, еле живой и за плечи приобнимает его мужчина, чуть больше сорока, тоже дико избит и с простреленным плечом. Он говорит, благодарно обнимает его и сочувствует. Их взгляд встречается с моим. Чётко читаю в них сожаление и обещание отомстить. И они потом это сделали, погибло не меньше людей, но маму всё равно уже не вернуть.
Наш общий отец умер за три года до этого, Хулио взял всё в свои руки и благосклонно отнесся ко мне с матерью. Скажем, братолюбие родители воспитали в нас крепко. Приобщить к своему бизнесу он меня не смог, но не лишил возможности выучиться и стать человеком.
Но человечность мою заглушила девчонка с голубыми глазами, угодившая в лапы моего брательника. Увидев её, я потерял покой, отчего страдаю и расплачиваюсь до сих пор.
Теперь я уже чётко сознавал чьи это мерзкие хоромы. Марселу Лима — наркобарон, рабовладелец, бандит и пожизненный должник моего братца, тот, кто, в силу своего внутреннего кодекса, будет вечно обязанным, пока сам не сдохнет.
Вот и сейчас, стоя перед ним уже в огромной комнате с дорогим интерьером и ремонтом, прохладной, благодаря кондиционерам, я не питал благодарности.
— Как ты, сынок? — Лима смотрел на меня спокойно, несколько безразлично, но изображал из себя сочувствующего папашу. Я лишь пожал плечами. — Ты исчез после смерти Хулио. Вначале я думал, что ты тоже погиб, но нет трупа — значит жив. Почему скрылся? Я мог помочь тебе.
— Мне не нужна помощь, — твёрдо отрезал в ответ.
Я всегда тихо ненавидел его. Мой ещё маленький тогда мозг всецело винил именно его в гибели мамы. Он был для меня тем чужаком, что пришёл и отнял её. Хоть и сейчас, став взрослым, понимаю, что всё случившееся лишь стечение обстоятельств, но, всё равно, этот мужчина — напоминание о моей утрате, один из тех, кто погубил ту частичку, которая, возможно, не дала бы мне стать таким, какой я есть сейчас.
— Да, сынок, мы не общались толком, когда был жив твой брат и потом. Но я в долгу перед Хулио…
— Ваш долг уплачен, — рявкнул, вогнав его в смятение. — Мой брат мёртв! Больше некому платить!
Марселу, оборванный столь жестоко и нагло, сдвинул брови и метнул взор на своих головорезов. Те, осознавая, что невольно являются свидетелями сцены, которая недопустима для чужих глаз и ушей, сделали едва уловимые шаги к дверям.
Краснеющее негодованием и обидой лицо старого мексиканца снова в упор смотрело на меня. Будь я тем же прежним сопляком, то бы умер от страха, но сейчас. Штиль! Ничего!
— Этот нрав, — Лима попытался смягчиться и улыбнуться, чтоб слегка сгладить углы. — Сейчас я его помню. Потому в деле брата ни черта из тебя не вышло. Как это там? — он глянул на бугая слева от себя, ища какой-то подсказки. — Размазня! Точно! — он встал, но изо стола не вышел. Смешок. — Ты, вроде, тогда лягушек освежёвывал да крыс. Точней изучал. Этакий ботаник. И, видимо, пригодилось. И Сэмми туда же ушёл, но тот покруче тебя будет. Даже сейчас вот, он меня нашёл, а не ты.
Я пожалел, что не убил Льюиса, ещё тогда, когда сообщил ему о содеянном в заброшенном доме. Когда был уверен, что всё кончено и можно сдаться полиции. Пожалел, что поддался ему, что начал скрываться. Снова слабак! Где мои силы и воля, чтобы заткнуть вас всех, уничтожить.
Убивая Джилл, я подводил черту, но теперь моя расплата закручивается в ещё большуший клубок с дерьмом.
— Я никогда не хотел иметь с вами ничего общего, — постарался произнести это, как можно, спокойнее.
— Это я понимал, потому и отеческих чувств к тебе не развивал, но сейчас появились изменения. Хулио мёртв, но ещё жив ты. А его кровь требует возмездия, — с этими словами он бросил на стол фото, которое, подобно пёрышку, спларировало на столешницу. Джилл…
Я уставился в до боли знакомые черты лица и понял, что не могу произнести ни словечка, словно это выдаст её.
— Убить эту тварь у тебя не вышло, потому за дело теперь берусь я. За время издевательств над ней в клинике, ты достаточно узнал её, поэтому мне нужна информация о ней. Любая.
В груди забилась агония.
— Зачем ОНА тебе? — надрывно и низко уронил я, понимая, что земля поплыла под ногами и суть вопроса невероятно глупа.
Лима улыбнулся и смотрел на меня, как на идиота.
— Чейз, ты серьёзно не понимаешь? Или жизнь в бегах подплавила тебе мозги? Эта тварь убила ТВОЕГО брата! Думаешь, ей это должно сойти с рук?
Мной одолела паника. Нет, всё не так! Да, я мучал её, но это делал Я, всегда зная предел и точки давления. А у этого человека их попросту НЕТ, и движет им лишь месть. Я не могу ему отдать её! Вернуть снова Diablo, но в разы хуже! Уж лучше ей было умереть в той хижине. Это было бы куда гуманней.
— Не надо, — уронил я, понимая, что он сейчас видит во мне снова того мальчишку, потерявшего опору. — Она не убивала Хулио… он сам… сам, правда…
— Да, — Лима спокойно кивнул, — сам. Только вот из-за неё. А ещё она всё-таки, как не оспаривай, пришила его ребят, в том числе и моих, и брата Сэма.
Боже, мне кажется, что земля разверзлась подо мной, и я вешу над пропастью, а огонь из неё, обжигает с ног до головы. Хочется кричать. Этого всего нельзя допустить. Нельзя!
— Нет, прошу, Марселу… Не надо. Я сам разберусь. Не трогай её!
— Это не тебе решать…
Умопомешательство. Я видимо отключился в эти секунды паники. Гнев и страх за Джилл перекрыли мой рассудок. Очнулся только, когда мои руки сорвали с шеи Марселу, а после бесчисленное количество ударов ногами по рёбрам, и конечный прикладом автомата в голову.
Пришёл в себя всё в том же кабинете, лишь смена зрительского состава в лице Сэма и женщины с каре. Попытался шелохнуться, но понял, что связан.
— Суки, — буркнул я, но открыв рот, сплюнул густую кровь.
— Чейз, — Лима разочарованно покачал головой. — Я хотел лишь помочь тебе… Вам! — кинул взгляд на женщину. При чём тут она? — Познакомься, — Марселу по-отечески приобнял её за плечи. — Сисилия — твоя племянница и дочь Хулио.
Презрительно всмотрелся её черты лица. Да, похожа. Надо же, брательник, успел всё же наплодить своих выродков, но кидаться к ней с объятиями, я абсолютно не расположен. Да и руки заняты.
— Мне плевать кто она. У моего братца все детки были от проституток и рабынь. Знаться с каждой его шавкой не намерен.
Один шаг, и эта оскорблённая деваха оказалась возле меня и смачно заехала в челюсть.
— Эта, как ты смел выразиться, шавка, теперь владеет всеми его деньгами и этим местом в том числе. Эта же самая шавка умоляла меня найти тебя, — видимо, сейчас меня пытаются засовестить.
— Мне срать кто она! Мне срать на вашу благодетель! Вы не притронитесь к Джилл, иначе, клянусь, сам лично грохну вас всех!
— Закрой пасть, щенок! — Лима громыхнул так, что все вокруг всколыхнулись. Только вот у меня опять всё мертво. — Выкиньте эту неблагодарную тварь в рабочий амбар! А перед этим отделайте как следует, чтобы больше не зарывался.
И меня прямо со стулом вытащили в коридор…
Два месяца спустя
Глаза жгло от солёных ручьёв пота. Тело тихо и мирно ныло от натруженных рук и ног. Дневная жара стала спадать, свидетельствуя о том, что скоро отбой и нас напоят долгожданной водой, а после отправять прислуживать — женщин в доме, мужчин рабочей силой в цехах по гонке наркоты.