Картель, наркотики, рабы — всё это отчего-то не смущало меня. Все эти люди безразличны мне, как и я им, когда была маленькой девочкой и жила в приюте, брошенная всем этим миром.
Когда я нашла брата своего отца в подвале местного бара, в жалком виде, едва сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею. Позже в Мексике испытала дикую боль в груди, поняв, что всего лишь придумала себе любимого дядю. Этот человек с ним и близко не стоял. Дядя отказался от меня и предпочёл сесть с рабами в амбар. Что ж, да будет так.
Но родная кровь всё время била и била по венам, когда смотрела на его мучения, невольно поражаясь силе духа. Когда появилась убийца папы, была сражена неумолимым стремлением дяди защитить её. Почему?! Ведь она сгубила всю нашу семью!
Звоночки совести постепенно селились в сердце. Именно тогда не выдержала и принесла в карцер всё необходимое, чтобы он обработал этой девке раны на спине. Это было моё поощрение для них и, возможно, моей первой попыткой сменить тактику воздействия на чувства Чейза по отношению к родной племяннице.
Но сейчас, я не могла успокоиться от мысли, что последний член моей плачевной семейки сейчас там, где может запросто погибнуть.
— Зачем это нужно было делать? — с обидой смотрела на Марселу. Да, всё шло не по нашему плану, но вытворять с ним такое было уже из ряда вон.
— Чейз зарвался, — сердито бросил мужчина. — Никому не позволю просто так убивать моих людей.
— Думается мне, что он и не планировал. Ты вынудил его.
Старик оценивающе смотрел на меня, затем подошёл и утешительно приобнял.
— Не волнуйся, этот таракан везде выживет, а наказать его нужно было.
— Все эти месяцы ты только этим и занимался, — плавно выскользнула из его рук. Марселу подозрительно осмотрел меня.
— Что с тобой? Ты начала его жалеть?
— Его я всегда жалела, — буркнула в ответ. — На его девку мне плевать, но Чейз мой дядя…
— Мой дядя, мой дядя, — раздраженно передразнил старик. — Заладила! Чихал этот говнюк и на меня, и на тебя. Он отца-то твоего ни во что никогда не ставил. Дырка этой шавки для него всегда была превыше всего.
Я опустила голову, сознавая эту горькую правду. Но ведь Чейз даже не узнал меня, не увидел, что я за человек. Зато теперь поставил вровень с этим беспощадным и жестоким душегубом. Лишь сейчас поняла, что грань между наказанием и пытками давно стёрлась, а я прочно заняла сторону зла.
В кабинете нарисовался Льюис, лицо его было вспотевшим и обеспокоенным. Белый халат абсолютно не катировался с отросшей бородой.
— Невеселые новости с полей. У нас похоже вспышка эпидемии. По первым симптомам — атипичная холера. Двое скончались в третьем амбаре, в первом и пятом появились ещё трое с теми же симптомами. А так же один наш. Я всех изолировал от здоровых. Работы необходимо приостановить и посадить на карантин. В дом никого не впускать. Надо бы полностью прочистить и продезинфицировать канализационные стоки, обеспечить людей чистой водой.
— Мать вашу, час от часу не легче, — Лима грузно поднялся. — Зашли двоих в город. Я сделаю пару звонков. Сисилия, изолируй здоровых, выдай средства защиты. Мёртвых выкиньте на хер за периметр.
— Лучше сжечь, — покачал головой Сэм.
— Трупную гарь за километры понесёт, хочешь дать пищи копам?
— Что делать с заболевшими? Нужны антибиотики и водно-солевые растворы…
Странно, что о лечении не было речи, потому просто спросила, для интереса.
— Хрен им, а не лечение, — рявкнул Марселу. — Доживут оставшиеся часы в изоляции, потом избавьтесь. Холера, к счастью, быстро убивает, поэтому распространение ещё можно пресечь.
Я шокированно уставилась на него.
— Марселу, среди них уже наш человек, твой человек. И не факт, что это может ограничиться одним.
— Я не могу рисковать здоровыми.
— Отлично, — презрительно зыркнула на него.
— Сисилия, с тобой чего?! Бабскую демогогию тут не разводи. За дело! Ситуация идёт на секунды.
Одарила его гневным взором и удалилась.
КАСТЕР
Преосторожно наступил на больную ногу. Дыхание перехватило, неприятные ощущения, но голеностоп мой.
Энди медленно отошёл, освобождая от своей страховки.
— Как?
— Отлично, — соврал я, балансируя на неустойчивых ногах.
— С завтрашнего дня у вас начнутся физпроцедуры, зарядка и массаж, — сообщил ортопедический хирург. — Сильно не напрягайте стопу, иначе рискуете сорвать пластину.
Кивнул и попытался сделать шаг. Получилось, но боль атрофированных мышц и страх за только что сросшееся место перелома, сбавили мой пыл. Я бросил взгляд на костыль. Подпрыгнул на здоровой и снова взял его.
— Как скоро я смогу самостоятельно передвигаться?
Врач устало посмотрел на меня.
— Майерс, вы хотите, наверное, извести меня этим вопросом? Говорил и продолжаю говорить — перелом был очень серьёзный, месяцы и месяцы реабилитации. Спешка только усугубит положение.
Хмуро смотрел в его учтивые глаза. Энди подбадривающе постучал меня по плечу. В машине он уже понимающе проговорил:
— Марк выложится до остатка. Ему можно доверять.
— В начале, он повёл себя совсем не так, — хмыкнул я.
— Все ошибаются, но не забывай из всех нас, он сейчас ближе всего к опасности.
— Сидеть тут с ногой — не мой выбор, Энди, — с обидой произнёс я и легонько стукнул кулаком себе по коленке. — Я всегда старался быть с Джилл рядом, пытался защитить. Но теперь что?! Её прямо вырвали из моих рук, а я продолжаю сидеть в этом гребаном пассажирском кресле и питаться верой в человека, который шелохнулся только после моего жёсткого пинка.
— Слушай, — Миллер решил остановить мой пыл. — Я не знаю Джилл, не вёл с ней бесед о смыслах бытия, но, опираясь на факты её чудовищной жизни, скажу лишь то, что эта женщина пройдёт через всё и выживет назло врагам. Я верю не в Марка и даже не в тебя, а верю в неё. Она боец, хоть и слабый пол.
Эти слова звучали сильно и правдоподобно, но и у каждого героя есть слабое место.
ЧЕЙЗ
Отрыжка одолевала при каждом ухабе на дороге, переводя меня на лёгкое оханье. Кондиционер в тачке подарил лишние часы счастья. Пустынная дорога начала постепенно сменяться на городские кварталы, старые домики с малообеспеченными жильцами, унылые улочки, выжженые жарой вывески магазинчиков, запыленные тротуары.
Нанду и Начо болтали о своём, непрестанно сплевывая в окно. В смысл беседы ввязывать свой слух я не стал. Португальское наречие противно резало слух.
Вконец, Начо задремал, всем своим видом искушая меня поступить так же, но я боялся закрыть веки. Та страшная вещь внутри меня, не внушала спокойного сна, так как мне всё время казалось, что могу так и не очнуться.
Наконец на закате солнца, выехали на окраину очередного городка. Машину припарковали возле хиленького дома, на входе которого сидел мужик, жуя во рту косячок и точа груду ножей. Плавное и размеренное смакование металла о камень гадким звуком разносилось по округе.
Меня толкнули вперёд. Начо широко улыбнулся охране и перекинулся похабными словечками, вызвав всеобщий бурный смех. Речь определенно обо мне. В гробу я вас всех, сука, увижу!
Дом был ветхим, половицы скрипели от каждого шага. Обои местами выдраны, местами изрисованы пошлой графикой. Мебель смердила затхлостью и пылью. С кухни шёл запах пригоревшей еды. Кажется, пахло ещё освежителем воздуха, цитрусовый запах которого смешивал всё это в единый кислый шлейф пота и мочи. К счастью, в амбаре я успел привыкнуть к ароматам похлеще.
Меня ткнули мягким местом на стул, который плаксиво заскрипел под моим никчёмным весом. Из-под него мигом трусануло что-то мохнатое, рыжее и сигануло в окно, сердито рыча.
— Брысь! — в кота тут же влетел массивный ботинок, который выбросил несчастное животное вон. Его недовольное мяуканье за окном свидельствовало о том, что живности не привыкать к данным обращениям. Однако, странно было другое — речь, обращённая к коту, звучала на чистом английском. Хотя, хрен их тут знает!