Подполковник Гладышев встретил почти теми же словами, что и Слава Голубев:
— Появился наконец-то! Скучать уже по тебе начал, — он протянул Бирюкову руку, показал на кресло у своего стола, в котором обычно любил сидеть капитан Кайров, и попросил: — Докладывай коротенько. Об Айрапетове, пожалуйста, подробней. Появились такие факты, что его личность заслуживает особого внимания.
Бирюков достал из портфеля папку с материалами уголовного дела. Гладышев слушал, не перебивая, может быть, чуточку внимательней, чем обычно.
Доложив о стечении обстоятельств, связанных с кражей, и о ходе проведенного дознания, Антон стал рассказывать об Айрапетове. Когда он дошел до того, как Евгения Петровна перестала «финансировать» сына, против ее воли уехавшего в Сибирь к дяде, Гладышев прервал:
— Вот откуда началось падение врача Айрапетова! А я голову ломаю: как образованный, из обеспеченной семьи парень дошел до жизни такой? Чего не хватало человеку? Оказывается, ларчик открывается просто: лишившись щедрой родительской дотации, Игорь Владимирович Айрапетов решил самостоятельно добывать деньги, которые привык швырять налево и направо.
— Мне тоже над этим вопросом пришлось помучиться, — сказал Бирюков. — Однако до сих пор не могу понять: неужели он рассчитывал на безнаказанность? Почему?
Подполковник внимательно посмотрел на Антона:
— Когда я работал в областном розыске, довелось как-то принимать участие в раскрытии преступления, связанного со служебными махинациями довольно способного, можно сказать, талантливого инженера. Дело очень неприглядное было, виртуозно запутанное. Пришлось и следователю и оперативникам потрудиться не меньше, чем тебе с Айрапетовым. Когда все выяснилось, я задал обвиняемому вот этот же самый вопрос насчет безнаказанности. И знаешь, что он ответил? «Считал себя умнее всех. Думал, никакой следователь ко мне не подкопается». — Гладышев помолчал. — Удалось найти тетрадь, на листке которой Лида Чурсина накануне происшествия писала письмо. Самого письма, конечно, нет, но шариковая авторучка отчетливо продавливает страницы. Содержание восстановили дословно, и всплыла весьма печальная картина… Лида сообщала Игорю, что ждет от него ребенка, не знает, что делать, и умоляла срочно приехать. Айрапетов не заставил себя ждать, в субботу прикатил. И вот в такой, казалось бы, далеко не приятной для него обстановке, находясь в райцентре буквально считанные часы, можно сказать, мимоходом заварил дело с магазином. Ведь, если бы он не дал Мохову денег, тому нечем было бы подкупить Лаптева, а с работающей охранной сигнализацией вряд ли Мохов и Гоганкин стали связываться. Мало того, Айрапетов уже заранее пообещал Мохову купить у него ворованные часы, «вдохновил», видишь ли, преступника, на «подвиг», — подполковник, закуривая, помолчал. — А на следующий день утром, как ни в чем не бывало собираясь праздновать день рождения, Игорь Владимирович направляет к Чурсиной с «лекарством» своего дядю — этого, с розовой собачкой. Вот тут самое жуткое… Айрапетов, прекрасно зная о коварном действии пахикарпина, порекомендовал Чурсиной принять повышенную дозу. Врачи почти с того света вырвали доверчивую простушку. Когда ей все объяснили, она чуть с ума не сошла. — Гладышев поднялся из-за стола и, оставляя за собой сизую полоску табачного дыма, прошелся по кабинету. Остановившись, посмотрел на Антона: — Так хладнокровно действовать, скажу тебе, способен далеко не каждый рецидивист.
— Значит, пахикарпин привез Чурсиной Семенюк? — спросил Бирюков.
Подполковник утвердительно кивнул:
— Причем — сам не зная того. Ссылаясь на плохую память дяди, Айрапетов предупредил Лиду, что таблетки будут лежать у Николая Петровича в кармане пиджака и чтобы она сама их достала. Удалось найти упаковку от этих таблеток. Отпечатков пальцев Игоря Владимировича на ней нет. Знал Айрапетов, на какой рискованный шаг идет! Отлично знал!.. — Гладышев снова стал мерить шагами кабинет. — Я внимательно проанализировал поступки Айрапетова и приметил его «почерк» — творить грязные дела чужими руками, за чужой спиной. Изворотливый ум позволял ему манипулировать с ловкостью факира, в нужный момент всегда оставлять себе лазейку для оправдания. Надо избавиться от «солиста» в ресторане? Записка — и «солист» сам сломя голову бежит в вытрезвитель. Отомстить Костыреву за то, что не позволил в первый раз в кафе «Космос» втянуть Люду Суркову в нечистоплотное дело? Мигом стряпает фальшивое письмо и через Мохова запускает его. Сумочку у Березовой вырвать? Соседский подросток Генка сделает! А ведь задумался бы: что из этого Генки под таким влиянием впоследствии получится?.. — Гладышев тяжело вздохнул. — Преступная фантазия Айрапетова не знала границ. Даже на скамью подсудимых вместо себя хотел Остроумова подсунуть. Уникальный случай! Ставку на деньги сделал, на их власть и силу. Обрати внимание на такой факт: имея на собственной сберкнижке десятки тысяч, он дает матери телеграмму, что нужны деньги…
— Это тоже своеобразный ход был, товарищ подполковник, — сказал Антон. — Не опоздай самолет с Евгенией Петровной, Айрапетов рассчитался бы с Остроумовым, как вы только что говорили, чужими руками. Безубыточно и тонко. Ведь если бы он не снял со своей сберкнижки пять тысяч, нам нелегко было бы догадаться и тем более доказать факт подкупа Остроумова.
— Верно, — согласился подполковник и сел за стол. Положив руку на папку с материалами расследования, спросил: — Трудно дело шло?
— Как сказать… — Бирюков пожал плечами. — При раскрытии преступлений мне легко никогда не бывает, а тут еще необычный ловкач попался. Этакий образованный негодяй, подбивающий других на преступления…
В кабинет неожиданно, без стука, заглянул обеспокоенный Слава Голубев:
— Товарищ подполковник, на моем телефоне Антона Игнатьевича междугородная ожидает!
— Иди, — сказал Антону Гладышев. — Как переговоришь, возвращайся. Продолжим беседу.
Бирюков торопливо вышел в коридор, вопросительно посмотрел на Голубева.
— Беги быстрей, Степан Степанович все телефоны в отделе обзвонил, тебя разыскивает. Хорошо, на меня наткнулся, — скороговоркой протараторил Слава.
Мельком подумав, что напрасно перед отъездом из Новосибирска не повидался со Стуковым, и на ходу соображая, какая срочность у того могла случиться, Антон со всех ног бросился в кабинет Голубева. В телефонной трубке, то усиливаясь, то затухая, глухо шумело, словно на другом конце провода ритмично накатывался на берег пенящийся прибой!
— Бирюков у телефона! — громко сказал Антон.
— Здравствуй, Антоша, — слабо прорезался голос Стукова. — Как меня слышишь?
— Как с берега Обского моря. Шум какой-то.
— Автоматика плохо сработала, но перезванивать некогда. Спешу на оперативное совещание. Срочно отправляй нам все материалы по Айрапетову. Подполковнику Гладышеву только что дано телеграммой официальное указание.
— Что случилось, Степан Степанович?
— Наши следователи крепко заинтересовались Игорем Владимировичем. Хотят досконально выяснить полную картину его необузданной деятельности.
— Еще какие-то факты всплыли?
— Хватит и тех, которые мы знаем.
— А как с Людой Сурковой? Нового ничего не появилось?
— Нет. В данном случае Айрапетов действительно не виноват. До свидания, Антон Игнатьевич, я побежал на оперативку.
— До свидания, Степан Степанович.
В трубке щелкнуло. Антон Бирюков еще несколько секунд послушал утихающий шум «прибоя» и медленно опустил телефонную трубку на аппарат.
1972–1974