- А он тебе?
- Он обещал помочь нам вернуться домой.
- Домой, - Папагалло покачал головой и мягко произнес. - Послушай. Я живу здесь почти двадцать лет. Как ты считаешь - если бы у меня за все это время появилась хотя бы одна, хотя бы призрачная возможность вернуться домой - неужели я бы ей не воспользовался?
Его слова долетали до меня словно сквозь толстое ватное одеяло.
«Я хочу, чтобы ты знал - я помогу тебе всем, чем смогу».
- Возвращение домой - это красивая легенда. Она до сих пор живет лишь потому, что людям нужно во что-то верить.
Воцарилась тишина. Я пытался осмыслить услышанное - и не мог. Папагалло сидел, подперев кулаком подбородок и глядя на меня снизу вверх. Наконец он негромко сказал:
- Мы многим обязаны Такэде. Но это не повод безраздельно ему доверять. Я не пытаюсь настроить тебя против него. Но я думаю, ты должен об этом знать. Как тебе распорядиться этим знанием - решай сам.
Не дослушав его, я развернулся и вышел. На смену отупению пришла холодная, ясная, кристально чистая злость. Подгоняемый ей, я пересек состав, добрался до последнего вагона и ударом ноги распахнул дверь каморки, отведенной Такэде.
В нос ударил металлический, влажный запах крови. Такэда, голый по пояс, возвышался над длинным лабораторным столом. На столе покоилось нечто изуродованное, вскрытое, исполосованное тяжелым мясницким ножом. До самого пола свешивалась рука - нечеловеческая, темно-коричневая, с выпирающими из-под пергаментной кожи костями.
Я выхватил из кобуры револьвер и взвел курок. Такэда обернулся.
- Вот как, - он недоуменно вскинул брови, глядя на револьвер. - «Вместо нас заговорят пушки»? Знаем, проходили. Что-то не так, ковбой?
- Что за дрянь? - я дернул подбородком, указывая на залитый гнилой кровью стол. Такэда обернулся и посмотрел на распотрошенную тварь так, словно впервые ее увидел.
- Это? Эксперименты, ничего более. Ну, знаешь... - он пожал плечами. - Знаешь, ведь, как натаскивают иммунную систему? Дразнят ее, ранят, травят понемногу. Так и тут...
- Заткнись-ка, - он послушно замолчал. - Давай лучше вспомним условия нашей сделки. Я помогаю тебе добраться до Рэдрока. А ты помогаешь нам с Клэр вернуться домой. Все верно?
Такэда медленно кивнул. Он соображал быстро - и явно понял, к чему движется разговор.
- Слушай, Ковбой... тебе, возможно, будет трудно это понять, но... есть вещи намного важнее, чем дом. Важнее для тебя. Для меня. Для всего Улья.
- Что за хрень ты городишь?
- Есть... легенда. Постой, не перебивай, дай мне закончить. Легенда о Центральном кластере. Это такое место в сердце Улья. Место, где все сходится воедино. Место, где скрыты все ответы - и многое, многое сверх того.
Такэда распалялся. Глаза его лихорадочно заблестели. Он даже шагнул мне навстречу - но я, отступив назад, поднял револьвер на уровень его глаз.
- Тот, кто доберется туда, станет богом Улья. И мы - мы с тобой, слышишь?! - можем туда добраться. У нас есть то, чего не было у других. Твоя дочь. Клэр. Она... она чувствует здешних тварей. Может управлять ими. Может с ними общаться. У меня на такие дела нюх, Ковбой. Она ближе всех остальных подобралась к разгадке сущности Улья - пусть даже сама того не понимая.
Я слушал его - и чувствовал, как по напрягшимся мышцам проносятся электрические разряды. Палец на спусковом крючке дрожал.
- Я предлагаю тебе сделку. Еще одну, на этот раз настоящую. Мы находим Центральный кластер. И что бы там ни оказалось, мы делим это пополам. А может и делить не придется, черт возьми - всемогущества хватит на всех.
- Ты просто псих, - сипло отозвался я.
Такэда умолк и замер, словно игрушка, у которой кончился завод. Посмотрел на меня, склонив голову набок, и вдруг произнес:
- Береги пальцы, Клифф. Пальцы для ковбоя - это самое главное.
Звенящая тишина, окружившая нас, взорвалась вдруг серией хлопков - коротких и частых, похожих на длинный барабанный раскат.
Снаружи застрекотал пулемет.
Я машинально обернулся - и в тот же миг Такэда оказался рядом. Он словно перетек из одной точки пространства в другую - ловко и неуловимо. Прижал широкие ладони к моим вискам...
...и мир утонул в ослепительной вспышке боли. Через мою голову словно продернули раскаленную проволоку. Я закричал, но крика не услышал - только зазвеневшие от напряжения связки отозвались глухой тянущей болью.
- Ты, помнится, спрашивал, какой у меня дар, Ковбой, - донесся до меня откуда-то с другого края Вселенной вкрадчивый шепот Такэды. - Так вот тебе ответ: я умею причинять боль.
Когда все закончилось, первым, что я ощутил, был горький запах паленых волос. Виски дымились. По коже там, где ее касались раскаленные ладони, расползался ожог.