Дориан ухватился за ту единственную нить, которая у него была, и, не придумав ничего лучше, в красках и самых пошлых подробностях начал описывать то, что делал с немногочисленными любовниками, едва ли в лицах не показывал.
Щёки пылали от таких откровений, но Дориан истово, будто в последний раз, надеялся на то, что именно эта похабщина по нелепой иронии сможет разбудить Леона.
- …и только дома я обнаружил, что у меня на парике была сперма!
Аппарат продолжал отображать повысившуюся активность тела. Леон пошевелил губами, будто хотел облизнуть их или что-то сказать, ресницы его вздрогнули, и ещё раз.
- Открой глаза, - прошептал Дориан, затаив дыхание, не сводя взгляда с лица близнеца. И он открыл.
Радостный визг Дориана, верно, слышала вся больница. Он кинулся обнимать Леона и, вспомнив, что может повредить ему что-то, отпрыгнул от него, словно ошпаренный.
- Леон, Лео, ты пришёл в себя! – сбивчиво тараторил младший.- Господи, как долго я этого ждал! Как ты себя чувствуешь? Лео?
Он говорил с неимоверной скоростью, едва не скача вокруг постели близнеца, кидался то к нему, то от него. Только через три минуты Дориан заметил, что старший совсем не отвечает ему.
- Лео, ты себя плохо чувствуешь? – нахмурившись, тревожно обратился он к брату, коснулся его плеча. – Ты меня слышишь?
Леон уже не был подключён к аппарату искусственного дыхания, и никакая трубка не мешала ему говорить. Но он не отвечал и даже мимолётным микродвижением мышц лица не реагировал на слова близнеца.
- Леон? – в голосе Дориана появлялось всё больше волнения, он вновь тронул старшего за плечо. – Леон, тебе плохо? Больно? Ты не можешь говорить?
Леон продолжал молчать, ничего не выражающим, мутным взглядом смотря мимо близнеца, а после вновь прикрыл глаза.
- Нет! – отчаянно крикнул Дориан. – Не засыпай!
Он схватил Леона за подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза, но тот его будто не видел; веки стремились сомкнуться.
- Не закрывай глаза! Не засыпай снова! Держись, Лео, прошу тебя, борись! Не спи! Ты нужен мне здесь! Лео!
Дориан перешёл с крика на сбитый шёпот, гладя близнеца по щеке:
- Прошу тебя, не засыпай, это рискованно… Держи глаза открытыми…
Дрожащей от эмоций рукой он нажал на кнопку вызова, сообщил о том, что Леон пришёл в себя. И как только команда врачей во главе с доктором Вальтером прибежала в палату, Дориана выгнали в коридор.
Дориана пытались отправить домой и врачи, и приехавший Фишер, но он не слушал никого. Леону потребовалось больше суток на то, чтобы его мозг начал нормально функционировать и сознание окончательно вернулось к нему. И всё это время Дориан оставался в клинике: не спал, не ел, не пил, не присел ни на минуту, даже не курил, боясь что-то пропустить, хоть очень хотелось от нервов, рыбкой на сковородке прыгал около дверей отделения, потому что от палаты его отогнали, чтобы не мешал медперсоналу.
Когда к нему вышел доктор Вальтер и сообщил, что он может зайти к Леону, Дориан опрометью бросился в палату к близнецу, не слыша больше ни единого слова мужчины. Сердце билось с опасной скоростью, а после, когда он остановился на пороге палаты, замерло в груди. Там, на кровати лежал Леон. С открытыми глазами. Лежал и вопросительно смотрел на него.
Губы Дориана растянулись в глупой и самой счастливой улыбке. В груди искрило от тысяч и тысяч слов, которые он хотел сказать близнецу. Но Леон его опередил.
- Ты тоже мой доктор? – спросил он.
Дориан в неподдельном удивлении поднял брови, под рёбрами засело сосущее ощущение дурного предчувствия, но до мозга оно ещё не доходило.
- Леон, ты прикалываешься? Я твой брат!
- Брат, значит… - задумчиво проговорил старший. – И ты здесь работаешь врачом?
- Каким врачом?! Я певец! В смысле, солист в нашей с тобой группе.
- Так я тоже музыкант?
Дориан открыл рот и снова закрыл, слова внезапно застряли на подступах к горлу; сознание отчаянно сопротивлялось тому, что становилось всё более очевидно.
- Леон, прошу тебя, скажи, что ты шутишь, - с мольбой произнёс младший. – Ты же помнишь меня?
Леон повернул голову чуть вбок, окинул его изучающим, усталым взглядом.
- Не помню. Но, наверное, должен.