И после процедуры переливания Дориану не позволили даже мельком взглянуть на близнеца. Это пугало и заставляло совсем теряться в происходящем. Что же такое могло быть с Леоном, что его даже нельзя было увидеть?
Мучась вопросами, на которые ему было некому ответить, Дориан топтался около палаты Леона, придерживая перебинтованную руку. Теперь он хотя бы знал, где лежит старший, и мог денно и нощно дежурить под дверью. Но вахту пришлось прервать в зачатке, потому что Дориан вспомнил кое-что, что заставило его в ужасе распахнуть глаза.
Ворвавшись в ординаторскую, он дрожащим голосом обратился к доктору Иннганаморте:
- Я вечером курил марихуану…
Врач отложила чью-то историю болезни и подняла к нему строгий взгляд.
- А раньше вы не могли об этом сказать? Я же спрашивала вас про употребление наркотических препаратов?
- Я забыл…
Дориан виновато, с обречённым видом опустил голову. Это была уже не рассеянность. Это клинический идиотизм.
Он особо не задумывался над вопросами врача, потому что знал, что не пил спиртного в этот день или накануне, и что у него не было никаких заболеваний, которые могли передаться при переливании крови. А про то, что накануне покурил травы, он просто забыл, за что сейчас ненавидел себя и проклинал. Если для Леона его кровь станет ядом, он себе этого не простит.
- У меня нет слов, - ответила доктор.
- Это очень опасно? Что теперь делать?
- Теперь уже ничего не сделаешь.
Дориан готов был упасть в обморок от слов врача, но она продолжила высказывание:
- Кровь обратно изъять мы не можем. Будем продолжать наблюдать вашего брата. А вы наконец-то езжайте домой.
Дориан отрицательно замотал головой.
- Теперь я точно не уеду. Я буду здесь, пока меня не пустят к Леону, и я лично не уверюсь, что с ним всё будет хорошо.
- Послушайте меня, - вздохнув, проговорила доктор. – Во-первых, Леону предстоят ещё пять операций, и пока не будет проведена последняя, к нему не пустят никого. Во-вторых, мы взяли у вас большую порцию крови, и вам требуется отдых. А с учётом того, что вы недавно принимали наркотик, вам стоит поберечь себя вдвойне. Езжайте домой, отдохните и выспитесь. А мы сообщим вам, когда появится смысл вам приезжать сюда.
- Я не уеду.
Решив, что спорить бесполезно и себе дороже, доктор сходила за Фишером, с ним пришли и Эван и Леонард. Дориан долго отпирался, твердя, как на повторе, что он останется здесь, с Леоном, но в итоге всё-таки согласился поехать домой. Рональд всегда умел подбирать правильные слова и доводы.
Выйдя на улицу, Дориан обнял себя за плечи, невидящим взглядом смотря перед собой – утро было зябким и, несмотря на лучи солнца, пробивающиеся через завесу молочных облаков, казалось невероятно хмурым, а после направился к своему автомобилю, но его остановил Эван, положив руку на плечо.
- Ты куда собрался? – спросил Прежан.
- В машину. Вы же сами уговаривали меня поехать домой. Или уже передумали? Если так, то я пошёл обратно.
Эван сжал его плечо чуть сильнее, не позволяя сдвинуться с места, и ответил:
- В таком состоянии мы тебя за руль точно не пустим. И одного тебя не оставим. Иди в мою машину, я тебя отвезу и побуду с тобой.
- У тебя дома Локи один, - напомнил Леонард.
- Я позвоню няне.
- Лучше сделать по-другому. Ты езжай домой, а я поеду с Дорианом.
- Не надо никому со мной ехать, - отозвался Дориан и, передёрнув плечами, поморщился. Ему было больно, и он даже не понимал, в теле ли или в душе.
- Это не обсуждается, - отрезал Эван.
- Да, пожалуйста, послушай нас, - согласился с другом Норват и коснулся спины младшего Ихтирам, мягко подталкивая его в сторону своего автомобиля.
Сил спорить не было, душа была выжата и пережёвана. Когда они сели в машину и вокруг неё собрались те, кто не ехал вместе с ними, Фишер сказал:
- Послушайте, нам надо сделать так, чтобы никто не узнал о том, что случилось…
- Рональд, как ты можешь даже сейчас думать о чёртовой репутации? – непонимающе спросил Дориан, перебив продюсера, и поднял к нему измученный взгляд.