— А ты сейчас где? — раздается за спиной, и я вспоминаю, что у меня по-прежнему есть собеседник.
— В метре от тебя, Матвей, — решаю я пошутить и, повернувшись, с усмешкой смотрю на парня.
Мне полегчало, в груди больше не давит, а алкоголь сделал свое дело. Больше пить сегодня не стану. Думаю, то, что выпила, уже вполне достаточно, чтобы чувствовать свободу от сложного мышления. Также я знаю, что пьянка ни к чему хорошему не приводит. Я слишком помешана на последствиях: не позволяю себе ошибок. Они дорого могут мне обойтись.
— Я о том, где ты учишься, — уточняет Матвей, подарив ответную усмешку.
— Зачем тебе это знать? — отмахиваюсь я, сморщив носик. — Совсем бесполезная информация. Что она тебе даст? Ничего.
И я натягиваю на уши наушники, болтавшиеся у меня на шее. Обрезаю таким способом себя от мира.
— Ты не против? — спрашиваю я, показывая жестом на стойку и, не дожидаясь разрешения, подтягиваюсь на руках, забираюсь попой на барный стол.
На ошеломленное лицо Матвея стараюсь не смотреть. Будь в моей крови хоть на грамм меньше алкоголя, я бы ни за что так не сделала. Не залезла бы нагло на стол, выставляя на всеобщее обозрение свою бесстыжую дерзость, которой обычно во мне нет.
Беру в руки телефон, сажусь в позе восточного ламы лицом к залу и пускаю первый трек в моем плейлисте.
— Ты не офигела? — со смешком врывается голос парня в мое правое ухо, когда тот оттягивает в сторону одно ушко наушника.
И я с мрачным видом смотрю на него. Не глядя, тыкаю по экрану, проигрыватель прерывается.
— Матвей, я занимаю чье-то место, ты скажи. Если нет, то позволь мне послушать музыку до того, как все соберутся, ладушки? Ты сам сказал, еще целый час.
— Пятьдесят минут, — поправляет он меня, смотря на меня глазами, полными любопытного изумления.
Сейчас я мало похожа на саму себя, он понимает это.
— Окей, пятьдесят минут, — я не спорю. — Вот мой стул, — кедой указываю на высокий квадратный табурет, на котором сидела. Потом на секунду пригвождаю указательный палец к столу рядом с бедром. — А вот моя зона стола, на которой полагается гостю клуба выпивать. И я его по праву занимаю. Какая разница, каким образом я этим пользуюсь. Чего тебе не нравится, Матвей, я не пойму? Мне заказать что-то ещё и поставить полный стакан перед стулом или что? Что ты от меня хочешь? Отстань от меня, у меня паршивый сегодня день. Ты знаешь, что это такое? Это когда тебя бьет каждый, кому не лень!
— Сиди уж, раз так хочется, — вздыхает он и качает головой, будто бы с упреком, но я вижу в его глазах понимание.
— Спасибо, — с иронией язвлю я, но доля искренности в моем голосе однако присутствует, и Матвей ее слышит. Я поправляю наушник и включаю музыку, а он отходит к другому концу бара.
Наливая посетителям разные сорта коктейлей, Матвей посматривает в мою сторону. И когда он оказывается ближе, я стягиваю на время наушник.
— Что? — смеюсь я, уже без злости взглянув на парня и повернувшись так, чтобы мне было удобно с ним говорить: я села поперек длинного стола, не меняя позы ног.
Я ужасно быстро отходчивая. Годы практики: приходится часто прощать тех, кто нанес обиду. На родителей не обижаются, как говорит мой папа. Злит меня этим конечно, но... ведь это правда. Имею ли я право обижаться, не разговаривать с мамой, игнорировать папу? Имею. Но могу ли себе позволить? Нет. Очень чревато новой ссорой.
Матвей улыбается мне и неожиданно, склонившись ко мне, признается:
— Не знал, что ты так умеешь.
— Как? — Алкоголь окончательно отравил мою кровь веселящим газом. Разговоры больше не в тягость, даже немножко тянет поболтать.
— Ну... быть... — он фыркает, — игривой, злой и отвязной?
В глазах добрые смешинки, он предлагает мне выбрать правильный ответ.
— Пьяной, нахальной и бесстрашной? — предлагаю я свои варианты, вздернув с вызовом бровь.
— Интересной и... ч-черт, да, нахальной! — нарочито нахмуренный от досады, вынужден он сдаться под флагом моей правды. Его озорной смех звучит у меня в ушах, и я против воли начинаю хихикать.
— Нравлюсь? — Я в шутку начинаю флиртовать.
— Шутишь?
Мы оба улыбаемся, нам весело.
— Может быть.
— Может быть? — Его бровь выгибается. — Блин, почему я раньше не видел тебя такой?
— Это бы на что-либо повлияло? — Смотрю на него с милой улыбкой и хитринкой в сощуренных глазах.
— Может быть, — отвечает он, присваивая мою реплику.
— Может быть? — Я приподнимаю брови, и мы оба не сдерживаем смеха.
— Я занят, — внезапно сознается он, слегка погрустнев, впрочем, улыбка по-прежнему остается на его устах. — В смысле...