Ноги несут меня вперед, но я не знаю, куда иду. Вернуться домой? Нет, только не домой! Я бы не выдержал дома, в четырех стенах. Что сегодня со мной творится? Почему я сам не свой? (Она сидит за столиком и улыбается ему, этому фальшивому гению, который крадет идейки из иностранных журналов. Гад!) Как бессмысленна моя ярость!.. Даже смешна, пожалуй. Почему смешна? Потому, что она меня обманывает? В этом смешного мало. Она еще пожалеет. Я уж ей как-нибудь отомщу. Все-таки, куда я иду? На вокзал? Да, я поеду поездом. Поезда-то ведь должны идти. Это сложно и утомительно; потом мне придется искать попутный грузовик, если дорога туда не занесена. А если занесена? Как я доберусь до санатория? Неважно. Все равно поеду. Тотчас же. Решено.
Поеду.
Непременно поеду. Ведь он ждет меня.
Размахивая портфелем с апельсинами, я торопливо шагаю к вокзалу. У самого вокзала я чуть не попадаю под автобус, и шофер грозится кулаком, ругается, но я не слышу его слов, только по выражению лица понимаю, что он ругает меня. И правильно. Не надо зевать, не надо думать на ходу. Надо соблюдать правила движения. ГРАЖДАНЕ! БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ, ПЕРЕХОДЯ УЛИЦУ! Я неосторожен. Сам виноват.
По залу ожидания, вдоль, поперек и наискось движутся люди. Здесь пахнет чемоданами, одеждой, путешествиями и паровозным дымом.
Я смотрю на расписание: мой поезд отходит через полтора часа. Времени еще много. Я зайду в привокзальный ресторан и посижу. Выпью кофе. Надо очухаться. В ресторане жарко, как в парилке. Все столики заняты. Но там, у стены, где сидит молодая женщина, есть свободное место. Я подхожу и спрашиваю, можно ли присесть. «Прошу», — говорит она, а я сажусь напротив нее. Лицо у женщины бледное, глаза немного прищурены, она с любопытством смотрит на меня, и от нее сильно пахнет духами. Мы молча сидим друг против друга, потом я заговариваю с ней, мне почему-то кажется, что она не прочь побеседовать. Подходит официант, и я заказываю вино. Когда вино оказывается на столе, я наливаю ей и себе. Женщина поднимает бокал, и мы выпиваем за наше знакомство. Она вернулась из поездки, я должен уехать, но могу и остаться. Я все больше свыкаюсь с мыслью, что останусь, и ее благосклонность подстегивает меня. Мы говорим всякую чепуху. И постепенно все становится чепухой, кроме того, что она начинает мне нравиться, и я уже думаю о том, что придется делать дальше. Я о т о м щ у т о й, к о т о р а я н е п р и ш л а н а с в и д а н и е.
С каждым глотком вина мне все меньше хочется ехать. Глаза подергиваются мглой, и все медленно погружается во мглу, расплывается, отдаляется, тускнеет. Лица в зале кажутся мне нереальными; только одно лицо передо мной (какие пухлые у нее губы!) все еще реально, и я говорю, шучу, рассказываю какие-то несуразицы, а женщина смеется хрипловатым голосом, и ее обтянутая грудь вздрагивает под кофточкой. «Мне пора домой, — наконец говорит она. — Как жаль, что нам пора расстаться». — «Я вас провожу». Ее глаза прищуриваются (теперь она похожа на кошку). «Вы же собирались уезжать?» — «Мой поезд уже ушел…»
Да, поезд ушел. Я слышал его отдаляющееся пыхтение, когда он канул в полный снежинок сумрак, обрекая меня на блуждания. Нет, это я сам себя обрек, но теперь уже ничего не изменишь. Я лечу, словно на санках с горы.
Привокзальная площадь встречает меня белым равнодушием. Сколько снега! Неужели весь мир заполонил снег? Голова у меня кружится, я иду рядом с незнакомой, а она сворачивает с улицы на улицу, в желтом свете фонарей, сквозь завесу снега и серые сумерки. Она скользит, смеется, опираясь на меня; ее глаза в сумерках мерцают, как у кошки, лицо раскраснелось от вина, а губы влажны от тающих снежинок. Когда она открывает сумочку и звякает ключами, я вижу, что мы стоим перед дверью ее квартиры. Она берет свой чемодан, благодарит меня за помощь, и я слышу ее хриплый голос. «Ступайте домой. Вы крепко выпили». Я обижаюсь. «Нет, я совершенно трезв». — «Да, вы трезвы, но уже поздно и вам пора домой». — «Я не пойду домой, — говорю я. — Вы мне нравитесь. Я хочу вас поцеловать». Ее глаза мечут молнии: «Ну, знаете ли! Вы, оказывается, нахал! Пристали, а теперь лезете в мою квартиру!» Она словно обливает меня холодной водой. Но я говорю, стоя у двери: «Вы зря сердитесь. Мы бы могли…» Вдруг она начинает кричать: «Кончим глупые разговоры! Я совсем не настроена…» — «Вы ждете другого?»
Она захлопывает дверь. Немного постояв, я спускаюсь по лестнице на улицу. И направляюсь в сторону дома. Да, остается одно — идти домой. Она правильно сказала: я крепко выпил. Вдруг мне страшно захотелось как можно скорей оказаться дома, лечь и заснуть. Я возьму такси. Вот подъезжает свободная машина. Я поднимаю руку. Такси останавливается. Но в ту секунду, когда я берусь за ручку дверцы, словно из-под земли вырастает какой-то тип с папиросой в белых металлических зубах и заявляет, что он голосовал раньше. «Нет, я — первый!» От него разит водкой. «Проваливай! Понял?» Он толкает меня плечом. У меня вскипает кровь. «Ах ты, троглодит! А ну, отойди!»