витаминизированную пищу. Быстро растут. Тесно им
становится в люльке, и горловой мешок, по мере того как его
обитатели подрастают, расширяется во все стороны: под
кожу брюха и даже под кожу спины.
Когда головастики превратятся в лягушат, то
«отдирают» свою плоть от папиной (процесс этот безболезненный)
и через его рот вылезают по одному на волю. Сам папа —
с наперсток, можно представить себе, сколь малы его
детишки!
Жаба-повитуха живет в Западной Европе. Американские
торговые фирмы переняли у нее лучший в мире, как они
говорят, способ упаковки яиц.
В марте, как только солнце растопит снега,
самка-повитуха откладывает икру, а самец тут же наматывает ее
себе на бедра (икра «упакована» в длинные слизистые
шнуры). Подхватывает шнур двумя средними пальцами левой
задней ноги и накидывает его петлей на свое правое бедро.
Потом наматывает правой ногой на левое бедро.
Вскидывает ношу повыше на спину и скачет туда, где посырее.
Прячется под корнями и в норах в земле. Если вздумаете
отнять у него яйца, он начнет кричать жалобно и будет
кусаться, обороняться. Без борьбы не отдаст яиц.
Когда из икры вот-вот должны выйти головастики,
повитуха-самец ныряет в воду. Головастики «брыкаются»
хвостиками — разрывают оболочки икринок и выплывают
на простор. А их нянька, содрав о водоросли оставшуюся
от яиц шелуху, снова вылезает на берег.
Амазонки пернатого царства
В тундру, раскинувшую свои заболоченные равнины по
северным окраинам Старого и Нового Света, прилетают
весной стайки маленьких куличков. Тихие заводи, моховые
болота, просто лужи, укрытые зарослями осоки и хвоща,—
это дорогой их сердцу мир, их родина, к которой стремились
они и днем и ночью, покинув синие моря благодатного
юга. С севера изгнала их лютая зима. Но теперь снова
светит над тундрой солнце, снова жизнь вернулась в эти
края.
Кулички — у нас называют их плавунчиками,
плавунцами — с раннего утра уже на воде. Ловят разных водяных
личинок и жуков. Большую дань собирают и с комаров,
поедают их куколок. Те висят ведь у самой поверхности
воды. Кулички точно живую пенку снимают с воды,
тонкими клювами выуживая комариное потомство.
Плавают плавунчики быстро, все время вертятся туда-
сюда. Иногда забавно подкрадываются к взрослым
комарам, которые бесчисленными роями кружатся над болотом.
Подплывают медленно, низко вытянув шею над водой, вдруг
бросаются вперед и хватают комара.
Ранним утром, когда вода еще очень холодная и все
водяные насекомые, окоченев, лежат без движения на дне,
плавунчики баламутят воду. Плавают кругами и болтают
ногами: ил вместе с насекомыми всплывает кверху, а
хитроумные птички ловят в водоворотах добычу.
Но ведь не только затем, чтобы комаров есть, они сюда
прилетели! Пора о детях подумать. О гнездах и обо всем,
что с этим связано. И вот то один, то другой плавунчик
со странным храпом взлетает в воздух, летит низко над
водой, шумно хлопая крыльями и скандируя «уить-уить-
уить».
Затем опускается на воду и кричит «уэду-уэду», плывет
с вытянутой шеей, как гусь, словно кому-то грозит, и
оглядывается по сторонам: какое произвел впечатление?
Минут через пять снова взлетает с криком и снова садится на
воду. И так часами.
Плавунчики токуют. Криком и церемонным полетом
стараются привлечь внимание самцов.
Да, самцов — не самок. У этих странных птиц самцы и
самки поменялись ролями. Самки у них
эмансипированные: токуют, свистят, ухаживают за кавалерами, сами
выбирают места для гнезд и защищают их от соперниц. А
самцы заняты женскими делами: насиживают отложенные
самками яйца (ведь и гордые амазонки рожали детей, как
простые женщины) и выводят птенцов. В полном
соответствии с таким необычным разделением труда подобран и
наряд у плавунчиков. Куличихи окрашены ярко: здесь они
петухи! Спинки аспидно-серые с двумя охристыми
продольными полосами, горло ржаво-красное с большим белым
пятном у подбородка и брюхо белое (имеется в виду круг-
лоносый плавунчик, другие виды окрашены иначе). А
самцы серенькие, невзрачные. Им, беднягам, птенцов
насиживать, потому и нельзя яркими красками блистать: это
привлечет врагов.
Самцы у плавунчиков мирные, тихие, а самки очень во-
инственные, наскакивают на соперниц и гонят их подальше
от своей лужи. Но если увидит самка самца — они приходят
к крикливым амазонкам, — сейчас же летит к нему и с
нежным посвистом опускается рядом. Вытягивает по-гусиному
шею, словно хочет прогнать. Но не делает этого никогда:
подойдет к нему и бежит или плывет обратно с высоко
поднятой головой. Потом опять с игривой угрозой
приближается к своему несмелому кавалеру и убегает с гордой осанкой.
И так, пока он не расчувствуется.
Тогда они уже плавают вместе, в одной луже ловят
комаров, и самка перестает токовать. Но и тут всякая
инициатива принадлежит ей. Вдруг бросает она охоту и куда-то
улетает. Недалеко, впрочем. Вскоре садится в траву и
скребет здесь землю ногами. Самец присоединяется к ней и тоже
скребет. Потом она, а за ней и он летят на другое место и
там скребут. Топчутся на месте, приминая мох и траву.
Репетируют гнездостроительство. Некоторые из этих
«потешных» гнезд птицы посещают по нескольку раз на день,
про другие совсем забывают.
И вот наступает самый ответственный момент: переда-
ча самкой своих материнских обязанностей самцу.
Однажды утром она поднимается вдруг в воздух с хорошо
знакомым нам токовым криком, который мы не слышали, однако,
с тех пор, как она нашла самца. Летит над болотом и
приземляется у одного из «тренировочных» гнезд. Сейчас же
рядом с ней опускается и самец. Она кричит опять и летит
к другому гнезду. Он за ней. Они облетают подряд несколько
таких мест, где в дни своего первого знакомства скребли
землю: самка хорошо помнит их все. Наконец в одной из
ямок, которая ей, видно, больше по душе, откладывает
первое яйцо. Желтоватое, с бурыми пятнами.
Вскоре в примитивном гнездышке уже четыре яичка.
Больше не будет: теперь самка считает себя полностью
свободной от всех родительских обязанностей, наложенных на
нее природой. Самки-плавунчики собираются стайками,
беспечно кочуют по болотам, перебираются все южнее и южнее
и отлетают потихоньку на юг, в тропические моря и океаны,
где и зимуют. Спешат на курорты.
А самец садится в гнездо. Три недели в полном
одиночестве высиживает птенцов. Когда птенцы появятся, ведет
их к воде. И долго еще в меру своих птичьих сил оберегает
детишек от всех опасностей и невзгод. Немалый для
мужчины это подвиг.
Но едва ли, однако, медаль за отцовство, если бы была
учреждена такая в пернатом царстве, получил бы только
кулик-плавунчик. Разве родич его якана, что живет в
Бразилии, меньше времени и сил отдает воспитанию своих
птенчиков яканчиков?
А другая южноамериканская птица — тинаму? А
местный страус нанду? А эму и казуар — австралийские
страусы?
У всех у них отцы, брошенные самками, нежно
заботятся о своих детях, высиживают их и кормят, защищают
и согревают.
Разные птицы — разные гнезда
Рассказав о буднях отцов-плавунчиков, мы опять
вернулись к птицам. Задержимся в их царстве еще немного.
Итак, с ухаживанием покончено, места для гнезд най-