— Чем же я вам не нравлюсь, дитя?
Вера с минуту колебалась.
— Я думаю, что вы недобрый человек.
— Чем же я имел несчастие заслужить подобное мнение?
— Вашей манерой говорить, и потом, на прошлой неделе, вы раз толкнули Лора ногой.
Зуров громко рассмеялся.
— Буду надеяться, что время изменит ваш взгляд, а Лора я больше толкать не могу, он ваш, разве с вашего разрешения?..
— Его вам никогда не получить, — с улыбкой ответила Верэ, вдруг испугавшаяся мысли, что она была очень груба с любезным и щедрым хозяином дома…
— Не знал я, что вы желаете иметь собаку, а то давно бы подарил вам ее, — сказал в тот же вечер лорд Иура, обращаясь в Вера.
Она улыбнулась и поблагодарила его.
— А как вам нравится тот, кто подарил вам Лора?
Вера спокойно встретила его пытливый взгляд.
— Мне он вовсе не нравится, — тихо ответила она, — но может быть, этого говорить не следует, он очень любезен, и мы у него в доме.
— Потому-то и следует говорить о нем дурно, — вставила ей мимоходом, смеясь, одна из дам, проходивших в соседнюю гостиную, где играли в карты.
— Не слушайте ее, — быстро проговорил Иура, — вам она может только повредить… Все здесь хороши, нечего сказать.
— Неужели так легко человека погубить?
— Так же легко, как запачкать перчатку, — угрюмо проговорил он.
Вера слегка вздохнула; жизнь представлялась ей делом мудреным.
— Как могли вы стать тем, что вы есть, вы, дочь Долли!
— Я стараюсь быть такою, какою бы желал видеть меня отец, — шепотом проговорила она.
Иура был тронут.
— Желал бы я, чтоб отец ваш охранял вас, — промолвил он. — В нашем свете, дитя мое, вы очень будете нуждаться в Ангеле-Хранителе. Впрочем, может быть, вы сами сумеете охранять себя. По крайней мере, я на это надеюсь.
Он крепко пожал ей руку и сильно побледнел.
— Вы очень добры, что думаете обо мне, — не без волнение проговорила она.
— Как же о вас не думать, — краснея, пробормотал Иура, и прибавил:- Моя заботливость не должна вас удивлять, я такой друг вашей матери.
— Да, — серьёзно ответила она.
— Правда ли, что Зуров хочет жениться на вашей дочери? — спросил Иура у Долли, в тот же вечер.
Леди Долли на это как-то неопределенно улыбнулась.
— О, нет, не знаю, так много болтают, не думаю, чтоб он серьёзно — а вы?
— Не знаю, — коротко ответил он. — Но вы этого желаете?
— Конечно, я желаю всего, что может составить ее счастие.
Он громко рассмеялся.
— Что за лицемерки, эти женщины! — воскликнул он от всей души.
Несколько дней спустя Иура уехал к отцу в Шотландию, и перед отъездом имел продолжительный разговор с лэди Долли, в котором высказал ей все, что знал о ветреной жизни Зурова в Париже.
Она слушала рассеянно, очевидно, не придавая веры его словам.
Прошло еще несколько дней; однажды вечером во время спектакля, на котором Верэ не присутствовала, так как на домашнем театре в Фелиситэ давалась какая-то чересчур уж неприличная оперетта, Зуров подсел к лэди Долли, и с той недоброй улыбкой, которой она так боялась, без дальних околичностей, сказал ей:
— Не правда ли, милэди, мы всегда были добрыми друзьями, вы меня хорошо знаете и можете судить обо мне беспристрастно. Что бы вы сказали, если б я сознался вам, что ищу руки вашей дочери?
Лэди Долли молчала.
— У каждой матери для вас один ответ, — с усилием, наконец, заговорила она. — Вы слишком добры, и я слишком счастлива.
— Так я могу говорить с ней завтра?
— Позвольте мне прежде потолковать с ней, — быстро проговорила она, — она так еще молода!
— Как вам угодно. Скажите ей, что я сам и все, что я имею — у ее ног.
— Что вы только нашли в ней, Господи Боже мой! — воскликнула она с изумлением.
— Она избегала меня, — отвечал Зуров, и потом прибавил самым любезным тоном:- К тому же, она ваша дочь.
Оркестр заиграл, занавес взвился.
— Здесь очень жарко, — прошептала леди Долли, — нельзя ли отворить окно? Вы меня так удивили…
«Никогда мне не убедить ее», — думала леди Долли, широко раскрытыми глазами глядя в темноту своей спальни, в течении длинной, бессонной ночи.
V
На следующее утро Верэ возвращалась из саду с полными цветов руками, и тихонько пробиралась по корридору, боясь разбудить кого-нибудь, как вдруг дверь из комнаты матери отворилась, и до ушей девушки долетел ее голос, звавший ее.
Верэ вошла свеженькая и веселая, с невысохшей еще росой на волосах.