Тихо выругавшись, я вновь постарался изгнать посторонние мысли, а затем вгрызся в землю, став работать вдвое усердней. Просто затем, что окончательно понял – не думать о «белой обезьяне» не получится. По крайней мере здесь. А значит, требовалось закончить быстрее.
Спустя полчаса удалось раскопать не то чтобы могилу, но яму сантиметров в семьдесят глубиной. Была мысль, что она слишком мала, и надо копать дальше. Что такую усыпальницу могут разрыть дикие звери. Но все эти размышления оказались отброшены, ибо за это время мы уже умотались вусмерть, притом, что отдыха никто не обещал. Так что постановили работу достаточной. Тело бы опушено в яму, зарыто, а затем мы замерли перед свежей могилой, чувствуя, что стоит хоть что-то сказать.
– Я тебя не знал, – заговорил Дмитрий. – Кем ты там был, какие грехи за душой имел. Но желаю, чтобы в следующей жизни тебе повезло больше.
– Ты отмучился и можешь спать спокойно. Кто знает, может быть многие ещё позавидуют твоей судьбе, – добавил уже я.
Мы еще немного постояли, а затем всё же направились назад по собственным следам, не забыв прихватить копьё и рюкзак покойного. Этим вещам не стоило пропадать зря.
Путь назад был куда более прост, ведь не требовалось искать дорогу. Ноги сами выбирали верное направление, ведомые зрением и нюхом. Но вот когда мы вернулись к развилке, на которой разошлись беглецы, путь предсказуемо вернулся к прежней сложности. Вновь требовалось вынюхивать следы, продираться через чащобы и поваленные деревья. И при всем этом видно беглецов не было. Те упорно уходили в неизвестные дали, петляя при этом, точно вспугнутые зайцы.
– Да куда этих чертей понесло? – возмутился гном спустя пару часов движения. – Они хоть понимают, в какую степь драпают?
– Совершенно точно нет, – устало ответил товарищу.
Недостаток сна, два десятка пройденных километров, рытьё могилы, груз в виде трофеев за спиной – всё это крайне выматывало. Притом конца и края пути видно не было. Следы оставались старыми.
– Может на привал?– раздалось предложение спустя ещё полчаса.
– Рано. Надо дальше пройти, – с сожалением ответил другу.
И мы шли, а затем ещё, и ещё. Запах свежей всё не становился. Уже близился вечер, а вместе с ним и конец терпению, вкупе с силами, когда следы вывели нас на очередную поляну. И примечательной она оказалась тем, что здесь нашлись свидетельства недавнего пребывания людей – кострище, вытоптанная трава, пара консервных банок и стойких запах людского духа. Жаль только, самих беглецов видно не было.
– Вот ведь буржуи, консервочки кушают, а нам приходится охотой пробавляться, собачатину есть, – недовольно пробурчал гном.
– У нас консервы теперь тоже имеются, – подбодрил товарища, дернув найденным рюкзаком. Там на самом деле нашлась одна банка тушёнки, а вот перевязочного комплекта почему-то не оказалось. Может быть его нёс некто иной?
– Одна банка на двоих, пир будет горой! – недовольно буркнули в ответ.
– А не надо было так громко топать, ты всю дичь распугал. Радуйся, что хоть это есть.
– Больно тут живность пугливая. Все доброго гнома чураются!
Так перешучиваясь, мы прошлись по поляне, отметили новые следы, на сей раз уводившие на восток, а затем постановили устраиваться на ночлег. Дальше продолжать преследование не было мочи. Этот день и так выпил из нас все силы. А потому оставалось лишь разделить скромный ужин, распределить время дежурства и ложиться спать.
Надо сказать, ночевать под открытым небом в лесу было для нас совершенно новым опытом и не сказать, что приятным. Мы натаскали веток, так что лежать пришлось не на голой земле. Насекомые нас не донимали, так что на первый взгляд всё обстояло не так уж и плохо. Однако, банальное отсутствие покрывал, которые мы забыли прихватить, да ещё и лёгкий голод, изрядно мешал заснуть. Так ведь половину ночи спать и не получилось. Требовалось отбывать дежурство, если не было желания оказаться съеденным. Как итог, утро мы встретили столь же сонными, уставшими и злыми. Причём, отсутствие еды настроение нам совершенно не подняло.