(Хотя дружеское отношение я уже готова допустить.)
Он переосмысливает мой ответ. Ерошит ёжик волос на голове и едва заметно усмехается.
- Прости, но я, наверное, уже не помню, как правильно общаться с девушками, чтобы не обижать или не ранить их самолюбие.
Это уже ближе к истине.
Он склоняется к заднему сидению и на мои колени падает букет из нежно-розовых роз в чуть более тёмного цвета обёрточной бумаге.
Ой! А это уже приятнее.
У меня даже щёки заливает румянец.
Собственно мне не цветы от него нужны были, но мне естественно приятно то, что он дал понять, что я хоть немного ему небезразлична.
- Спасибо.
Я искренна в том, что меня радует этот жест. Пусть и небольшой с его стороны.
Прижимаю цветы к себе и с сожалением говорю.
- Извини, но я уже опаздываю.
Опять вижу это выражение лица, на котором отпечатался вопрос: "Сделал ли я достаточно?"
Мне хватает этого, чтобы наладить то пока ещё хрупкое, что между нами начинает зарождаться, поэтому, открывая дверь предлагаю:
- Потом созвонимся?
Встречаюсь с ним взглядами и вижу его улыбку.
40
Алёна
Месяц спустя я стою в кабинете отца, пока он обсуждает рабочие моменты с Федуловым.
- Не уверен, что сейчас удачный момент.
- Если бы мы прислушивались ко всем Вашим сомнениям или страхам, то у нас бы ничего не было. Иногда нужно просто брать и делать, да, Алён?
Марат встречается со мной взглядом. Всего на секунду, но я не могу, не выдав себя, смотреть на него такого. Весёлого. Жизнерадостного. Особенно, когда он обращается ко мне так, словно у нас есть общий секрет. Мне становится неловко, и я отвожу глаза в сторону. Чувствую себя какой-то школьницей, которую чуть не застали с поличным за чем-то предосудительным.
- Ну, Вы же меня знаете. Я когда-нибудь Вас подводил?
Это он уже снова обращается к моему отцу. Тот мнётся, но соглашается:
- Да нет, Марат. Твоему чутью я вполне доверяю. И всё же стоит всё ещё раз проверить и удостовериться. Хотелось бы минимизировать риски.
- Хорошо. Я Вас понимаю. Передам своим ребятам, чтобы занялись этим.
По правилам полагается, чтобы он и мне уделил внимание. Задал хоть пару вопросов ради приличия. Поинтересовался как я? Как мои дети? Но Марат в спешке забывает об этом. Можно было бы списать такое пренебрежение на занятость, но проблема в том, что мы и так слишком много разговариваем в последнее время. Он слишком хорошо знает как дела и у меня, и у моих дочек. И этот его показательный игнор лишь наоборот подтолкнул моего родителя на определённые мысли.
После ухода Федулова, он поглядывает на меня лукаво, после чего выдаёт:
- А что это такое происходит между тобой и Маратом?
Я пожимаю плечами.
- А что между нами происходит?
Он, как последняя кривляка, передразнивает мою манеру поведения. Да и Марата тоже.
- Да ну брось! Не выдумывай! У нас хорошие, дружеские (!) - я подчёркиваю. Именно дружеские, - взаимоотношения.
- Дружеские? А то признаюсь, у меня были на вас планы...
- Пап! Я вообще-то замужем!
- Да это ещё до твоего Кости было. Думал объединить наши семьи. А сейчас смотрю, у вас опять начались эти переглядывания. Перемигивания.
- Пап!
Я краснею, потому что несмотря на своё семейное положение не могу отрицать очевидного. С Федуловым у меня действительно выстраиваются хорошие отношения, но это, наверное, как у любой женщины, которая не слишком счастлива в браке. Если она встречает более достойного мужчину, то её начинает к нему тянуть.
- Папа, я на самом деле вот к тебе зачем пришла. Помнишь, вы с мамой как-то говорили про семейного психолога? Мол, маме знакомая посоветовала, и он предлагал помощь сотрудникам…
- Ну, было дело, - хмурит брови отец. – Только мать отказалась. Ты же сама знаешь, что она у нас похлеще любого мозгоправа. Предпочитает сама всех поучать. И заставить её слушать кого-то другого - задача трудновыполнимая.
- А ты не мог бы для меня его визитку раздобыть?
- А тебе зачем? Неужели проблемы в раю?
Опять он, вскинув руки, иронизирует по поводу моего спутника жизни. Типа другого-то он и не ждал.