Я услышала, как позади меня открылась дверь.
— О, добрый день. Это вы, мистер Бронфен? — спросила я, поворачиваясь.
Человек в дверях оказался кем-то другим, хрупким старичком, излучавшим нерешительность. Он был тощим и сутулым, с узкими плечами, пальцы изогнуты от артрита.
На нем была застиранная фланелевая рубашка, вытертая на локтях, и пара штанов, которые доходили ему до середины груди.
— Его нет. Вам придется зайти еще.
Его голос был скрипучим и дрожащим.
— Вы не знаете, когда он вернется?
— Где-то через час. Вы как раз с ним разминулись.
— Ой, как плохо. Я из строительной фирмы, — сказала я фальшивым теплым голосом.
— Думаю, мистер Бронфен хочет сделать пристройку к сараю на заднем дворе. Он просил меня взглянуть. Может, мне просто сходить туда и посмотреть, что к чему?
— Делайте, как вам удобней, — сказал он, и закрыл дверь.
С бьющимся сердцем я пересекла двор, понимая, что мое время будет ограничено. Патрику Бронфену не понравится, что я сую нос в его дела, но, если я потороплюсь, он ни о чем не узнает.
Сарай был небрежно поставлен на цементный фундамент, который делал что-то вроде зигзага между гаражом и домом. Это выглядело как работы, выполненные без разрешения и не по правилам. Учитывая уклон заднего двора и подпорную стенку на границе участка, Бронфену нужно было пригласить целую бригаду инженеров, прежде чем открыть первый мешок с цементом.
Я вытащила из петли болтающийся замок и вошла. Сарай был, наверное, три на четыре метра, там пахло землей, торфяным мхом, глиной, смешанными с запахом удобрений.
Окон не было, и уровень освещения упал более, чем наполовину. Я огляделась во мраке в поисках выключателя, но, видимо, в сарае не было электропроводки. Я рылась в сумке, пока не нашла фонарик, и посветила вокруг. Луч осветил большое количество крючков на стене, на которых висели садовые инструменты. У стены стояла газонокосилка. Там был двухметровый рабочий стол, с поверхностью, уставленной глиняными горшками, совками, заваленной просыпанной землей и пустыми пакетиками от семян. Под столом я увидела дыру в подгнившем дереве, где обшивка была сдвинута в сторону.
Справа был продолговатый деревянный ларь с крышкой на петлях, высотой до колена, похожий на хранилище инструментов. Квадрат свежевырезанной фанеры был прибит к одному концу. Сверху были навалены большие пластиковые мешки с мульчей и удобрениями. Один из мешков был порван, и дорожка мульчи высыпалась на потрескавшийся цементный пол. Следы показывали, что ларь протаскивали вперед, а потом вернули назад. Я подумала о содранных пальцах и поломанных ногтях Агнес.
Подняла голову и сказала «Эй!», просто чтобы проверить уровень звука. Звук был приглушенным, будто его поглотили тени. Поробовала еше раз. «Эй?» Никакого эха.
Сомневаюсь, что звук достигал более двух метров за пределами сарая. Если бы я похитила наполовину слабоумную старушку, это было бы прекрасным местом, чтобы держать ее, пока я не решу, что делать дальше.
Я установила фонарик на столе и начала снимать с ларя десятикилограммовые мешки, складывая их в сторонку. Очистив крышку, я подняла ее и заглянула внутрь. Пусто.
Я взяла фонарик и осмотрела шершавую внутреннюю поверхность. Пространство было размером с гроб и сделано так небрежно, что воздух мог легко проходить внутрь и поддерживать жизнь, хотя бы какое-то время. Я водила фонариком из угла в угол, но никаких доказательств, что в ларе кто-то лежал, не было. Я закрыла крышку и уложила мешки на место. Ползая на четвереньках, я обследовала пространство вокруг ларя. Ничего. Я никогда не смогу доказать, что Агнес Грей была здесь.
Собираясь встать, я вдруг почувствовала неприятный запах, сладковатый и затхлый. От подсознательного узнавания волосы на загривке встали дыбом. Мой рот перекосило от отвращения. Это был запах дохлой белки, застрявшей в трубе, гниющих остатков крысы, оставленных кошкой на крыльце, какого-то создания, которое будет ароматизировать ваши ночи, пока не завершится естественный процесс разложения. Боже. Откуда он идет?
Я поднялась на колени и поползла вдоль стола, пока не нашла совок. Снова нырнула под стол, проводя пальцами по цементному полу. Цемент был пористым, размягченным с годами, рыхлым. Я нашла участок с наиболее раскрошившимся раствором и начала копать совком. Выключила фонарик и работала наощупь, используя обе руки. Под твердой поверхностью оказалось что-то похожее на влажный песок, как будто туда проникли грунтовые воды, размывая цемент. Запах стал сильнее. Там было что-то мертвое.
Я снова включила фонарик, копая вправо, где были видны две горизонтальные трещины.
Поробовала долбить цемент, больше повреждая совок, чем продвигаясь. Я опять встала, оглядывая стол, в поисках более эффективного инструмента. Заметила на крючке мотыгу с короткой ручкой. Поползла назад к своей маленькой шахте и начала работать всерьез. Я производила столько шума, что опасалась, что соседи начнут жаловаться. Большой кусок цемента отвалился. Я выгребла немного обломков и почувствовала какое-то сопротивление, то ли корни, то ли арматуру. Снова включила фонарик.
— О, черт…
Я смотрела на косточку человеческого пальца. Попятилась на четвереньках и врезалась в газонокосилку. Втянула воздух сквозь зубы. Боль в ушибленном локте была неплохим отвлечением, учитывая обстоятельства. Я выключила фонарик и поднялась на ноги. Загородила дыру мешком мульчи и забрала свою сумку.
Всхлипывая, я выскочила из дверей, повесила замок на место и устремилась прочь от сарая.
Какое-то время я могла только дрожать, хлопая себя по рукам, чтобы восстановить кровообращение. Ходила по кругу, пытаясь сообразить, что мне делать. Глубоко дышала.
Боже, это было отвратительно.
Судя по тому, что я успела разглядеть, кость пролежала там много лет. Запах не мог исходить от нее, но что же там было еще? В угасающем свете дня казалось, что зигзагообразный фундамент светится. Кто-то добавлял пристройки, время от времени.
Сначала первый сарайчик был присоединен к гаражу, потом сарай для рассады был пристроен к нему. От стены сарая отходила площадка, где были сложены дрова.
Если считать, что Энн Бронфен стала Агнес Грей, то тело должно принадлежать Шейле.
Бронфен заявлял, что его жена сбежала с Айрин, но я не верила ни одному его слову.
Я содрогнулась всем телом, подумав о пальце. Никакой плоти не осталось. Я помотала головой и сделала два глубоких вдоха, отключая свою чувствительность. Где-то здесь должны быть другие ответы.
Я вернулась к входной двери и постучала. Подождала, горячо надеясь, что Бронфен еще не вернулся. Наконец, старичок прошаркал к двери и открыл ее. Мне пришлось прокашляться, чтобы заговорить более-менее нормальным голосом.
— Снова я. Можно зайти и подождать мистера Бронфена?
Старик приложил к губам шишковатый палец, обдумывая мою просьбу. В конце концов, он кивнул и заковылял по коридору. Я последовала за ним, быстро взглянув на часы. Я пробыла в сарае двадцать минут. У меня еще было много времени, если только я пойму, что искать.
Старичок дохромал до гостиной.
— Вы можете посидеть здесь. Меня зовут Эрни.
— Приятно познакомиться, Эрни. Куда поехал мистер Бронфен? Он что-нибудь говорил?
— Нет. Не думаю. Наверное, он скоро придет.
— Хороший дом, — сказала я, оглядывая гостиную.
Опять я вру. Дом был убогий и пропах вареной капустой и записанными штанами. Мебель, похоже, стояла здесь с начала столетия. Когда-то белые занавески висели жалкими клочками. Обои в коридоре, с рисунком из фиалок, распространялись во всех направлениях.