— Так что у тебя со спиной?
— Боли… Кажется, бумага плохо взялась. Мне кажется, меня недолечили. Иногда прям стрельнет, что аж парализует всего.
— Хорошо, позже помогу.
Докурив, мы, ехидно улыбаясь, как делали подростками, спрятали окурки в щель между вазоном и камнем. Войдя в замок, мы увидели стойку с мистером Райтом и полотно с Реджиной и Артуром. Картина была повешена специально, чтобы входящие сразу понимали, где они находятся — знаменитая Инквизиционная Школа Саббат, основанная братом и сестрой Хелмак.
— Эх… — Печально вздохнул Стеф, глянув на вечно элегантного Артура. Именно таким мы его будем помнить всегда.
Я промолчал.
— Добро пожаловать в Саббат. С Новым годом! — Радостно воскликнул мистер Райт, сверкая белизной своих перчаток.
Саббат был украшен рождественскими ветками, источающими кисловатый аромат леса. Яркие красные и золотые шары сверкали, как драгоценности, придавая праздничному настроению привкус сиюминутности и быстроты: ведь Саббат уже послезавтра снова станет серьезным, хмурым замком до следующего Рождества и Нового года.
— Куда нам, Райт?
— В большой зал, сэр. — Произнес он, принимая, нашу верхнюю одежду. — Там почти все собрались.
— Спасибо, — поблагодарил я.
Поправляя полы пиджака и запонки, я услышал звонкий девичий вскрик:
— Дядя!
На лестнице стояла копия Мелани и улыбалась мне — и сердце сладостно резануло от воспоминаний. Та самая легкость, необыкновенная улыбка и легкость эльфа, только цвет волос медный, будто осень покрыла ее голову.
— Аделина! — Я раскрыл объятия.
Девушка спорхнула со ступеней и подбежала к нам. Она прильнула всем телом на пару мгновений и отступила, чтобы так же осчастливить собой мерзавца Стефана.
— Твою же мать! Какая красотка! Нечасто меня обнимают такие богини!
— А вы все в своем духе! — Она засмеялась и легонько ударила Стефана по плечу.
От нее пахло чем-то приторно-сладким, женским и томным — совершенно не сочетающееся с ней. Раньше ее аромат был с цитрусами, что отлично вплеталось в образ. Яркое искрящееся платье нагло показывало идеальное девичье тело, нетронутое еще временем, родами, и ноги — Господи, спаси меня от разврата! — были длинные, стройные, гладкие и пока еще выносливые. Время, ты безжалостно с нами!
— А вы одни? — Удивилась она.
— Нет, наши жены уже там, — Кивнул Стефан на дверь залы и снова раскинул руки, сладко улыбаясь ей. — Так что можешь еще раз обнять, пока они не видят!
— Стефан, вы не исправимы!
— Хватит приставать к молоденьким. Хорошо, что тебя хватает только на объятия! — Приструнил его, надавив на наше с ним больное — возраст.
— Но-но! — Возмутился Стефан, выдав на итальянском, чтобы я говорил за себя.
Хотя на самом деле, не такие уж мы и старые. Наоборот, после сорока будто второе дыханье открылось. Одного предложения Мелани пойти в горы было достаточно.
— И вообще, как крестный, я обязан следить за ее нравственностью. — Я приобнял Аделину за плечи. Острые косточки легли в мою ладонь. Кожа была мягкая, нежная, чуть влажная. — Рассказывайте мисс, что здесь происходило.
Втроем мы медленно, как на прогулке, двинулись по коридору к залу. Лучше сейчас улучить момент с беседой, иначе знаю, после встречи Нового года одна половина народа будет пьяна, другая будет отсутствовать.
— Да все по-старому! Маму не застать дома — носится со скоростью света со своим бизнесом. Ты же знаешь, она стала почти медийной личностью. Иногда я рада, что ее часто нет в замке, иначе бы они постоянно ссорились с отцом.
— А отец что?
— Как обычно! Руководит Инквизицией. Он, кстати, подписал в этом году соглашение с Аттерсрудом — он у нас будет преподавать демонологию.
— Вот это да! Значит, Кешка выиграл! — Удивился Стефан.
Ганс Аттерсруд был последним учеником Артура. За этого парня бился Сенат и Кевин — Первый Светоч Саббата, не желая упускать ценного кадра. Уж не знаю, чего стоило это Ганну, но теперь пацан в наших рядах, а не с печатью всевидящего ока. Но в этом парнишке был заинтересован еще кое-кто. Думаю, это стало главным критерием, почему Ганс выбрал Саббат. Я лукаво посмотрел на племянницу:
— Ты рада этому?
Она изумленно посмотрела на меня, распахнув свои карие глаза. Все-таки в этом Мелани даст ей фору: глаза у моей жены самые прекрасные на свете.