Компромисс
Ложечка звенит о края фарфоровой чашки, создавая мелодичный перелив. Аделина даже притихает на моих руках и с удивлением, раскрыв свои большие ореховые глаза, смотрит на то, что я вытворяю с чашкой и ложкой.
— Кажется, ей нравится…
Варя, уперев руки в бока, смотрит на меня и младенца. Три дня назад этой маленькой крохе было два месяца. Всего лишь два месяца этим ореховым глазам и рыжим волосикам! А кажется, невероятно долго. И уж точно не я одна задаюсь вопросом: как мир обходился без этой малышки?
Адель начинает улыбаться и активно махать ручонками, не отрываясь смотря на ложку, поблескивающую, и бьющуюся мелодично о края чашки.
— Ей нравится! Смотри, улыбается! — Я готова запищать от восторга, но сдерживаюсь, лишь улыбаюсь, глядя на нее.
От Адель пахнет детской присыпкой и молоком — невероятно нежный аромат, пробуждающий во мне желание зарыться носом в ее плечико и вдыхать. Вдыхать до головокружения! Уверена, так пахнут ангелы! Не иначе.
И вся малышка такая ладненькая, пухленькая, крепкая! Уже делает первые попытки держать голову, чем сильно радует Варю.
— Давай мне ее. Пойду, отдам Кевину, пусть укачает. — Варя подходит и нежно, воркуя забирает Адель.
На моих коленях остается тепло от маленького тельца и грусть: у меня забрали ангела.
Я с тоской смотрю, как Варя уносит ее к отцу. Где-то из глубин апартаментов слышится голос Кешки и Аделин внезапный вскрик. Дочка рада попасть к папе на руки! Несколько секунд монотонной неразборчивой беседы между родителями, и вот Варя выходит ко мне.
— Итак?
— Что?
— Я же вижу, что тебя распирает выговориться о случившемся утром. Только ты пришла и вместо этого стала играться с Аделью. Что произошло конкретно?
— Стефан пошел у меня на поводу и показал магический прием без защиты. Мне дало по ребрам… — Я приподнимаю кофточку и показываю кусок лилового синяка, который стал выглядеть еще хуже. Рэй был прав, у меня там явно трещина, как бы не перелом. Но признать его правоту, значит согласиться и со всем остальным. Обида намного сильнее боли.
— Обалдеть! Тебе надо доктору показаться! А почему Рэй не залечил?
Лучше бы она не спрашивала! Потому что все, что накопилось, выливается в гневные обвинения. Варька слушает, не перебивая, замерев в одной позе. Я же в какой-то момент перехожу с английского на русский и замечаю это лишь в конце, когда заканчиваю свой монолог:
— Он решил меня так наказать! Считает, что каждый синяк на моем теле — убавляет мою любовь к нему! Ты только вдумайся, Варя! Я же всегда получала синяки, просто теперь нет дара регенерации! А он ведет себя, как… как… деспот! «Мел, сюда не ходи, туда не ходи, это не делай, это знать тебе опасно!» Видела бы ты, как он взбесился, когда увидел синяк! Я думала, он прикончит Стефана! А между прочим, это его лучший друг! Он вообще, как параноик, боится, что что-то случится без него! Рэй мне не доверяет! И это он будет говорить о моей недостаточной любви к нему? Он считает меня слабой! Между прочим, я тоже глаза имею, я же вижу, как он терзается без охот! Стоит кому-то заговорить об очередном деле, как он забывает про всё, как загораются его глаза! Он … невыносимый!
— Да, ребят, вас, по-моему, обоих недолечили… — Изрекает Варя, садясь в кресло с высокой спинкой и обивкой под британский флаг.
Я смотрю на свою сестру, отмечая, что она с каждым днем все краше. Набранные за беременность килограммы просто таят на глазах, превращая Варю в сексуальную красавицу, так как, если талия у нее становилась все меньше, то грудь от кормления стала на несколько размеров больше. Думаю, Кевин в восторге от ее перемен.