Внезапно в дверь требовательно застучались, будто считая, что противного гонга мало. Я, что есть силы, кричу:
— Иду!
Я несусь по восточным коврам миссис Ромеро, мимо копий картин Кандинского. На меня реагируют датчики движения, включая призрачный вечерний свет лампочек. И вот я уже у двери, за которой кто-то возмущенно колотит по ней. Щелчок замка и я приоткрываю небольшую щель, пряча за спиной вязь отталкивающего заклинания. Но мой энергошар моментально тухнет, как только вижу ночного гостя.
— Лаура?
Она действительно сейчас кажется дочерью Луны и порождением ночи. Истинная ведьма на пороге вашего дома. Можете перекреститься и плюнуть. Но не поможет.
Её иссиня-черные волосы туго завязаны в высокий хвост и блестят в свете фонаря в тон лакированной куртки. Серьги-кольца, высокие каблуки и постоянно алая помада, как отличительный росчерк в конце подписи. Все на ней блестит и обтягивает красивое стройное тело. Стефан говорил, что она любовница какого-то мафиози и, глядя на нее, понимаешь, что рядом с ней простой парень не ужился бы. Удивительно, как они не похожи со Стефаном, и все-таки незримое что-то присутствует в обоих. Наверное, это хищное восприятие мира, читаемое в остром цепком взгляде.
— Привет, шведка. Хотела бы сказать, что приятная встреча, но не буду лгать.
Она мило улыбается и прислоняется к дверному косяку, скрипя курткой. Она блестит, как нефть, как что-то черное и тягучее. Страшно увязнуть, потому что затянет и утопит.
— Ты зачем пришла ко мне?
По моим коленкам проносится сквозняк из открытой двери, и я начинаю сильнее смыкать ноги, чтобы противостоять холоду. Это не ускользает от цепкого взгляда Лауры Клаусснер.
— Я пришла тебя уберечь от разбитого сердца. Такое лучше слышать от того, кто тебе неприятен, чем от того, кого ты любишь.
— Что ты хочешь этим сказать?
Эта улыбка! С таким выражением лица маньяк потрошит свои жертвы.
— Я хочу сказать, что между тобой и Стефаном всё кончено.
— Это сказала ты или Стефан?
— Так говорят все обстоятельства.
— И какие же?
Меня передергивает то ли от холода, то ли от плохого предчувствия.
— Давай считать? Тебе всего пятнадцать, а Стефану шестнадцать. Это раз! Я не верю в ваши чувства, вы не Ромео с Джульеттой, прости.
Я крепко смыкаю зубы от злости. Мне не привыкать к ее колкостям.
— Стефан будет Химерой. Это два. Ромео и Джульетта, Химера и Инквизитор. Чувствуешь, как драматичней всё становится? У вас нет будущего.
— Давай вопросом будущего буду заниматься я. — Цежу я сквозь зубы.
Но Лаура лишь начинает громко хохотать в ответ.
— Ах, да! Я забыла же, что ты у нас обладаешь редким даром — пророк!
Она выплевывает последнее слово, будто оскорбление. Но через секунду улыбка превращается в хищный оскал. И красная помада начинает напоминать кровь.
— Посмотри на себя. Кому нужны пророки? Вы же вечно ошибаетесь! Сколько известных Инициированных были пророками? Сколько? Никого! Посмотри на себя, девочка! Убирайся домой, к Смертным. Вот твоя дорога! Не лезь туда, где выжить не сможешь!
Каждое слово словно пощечина. Лаура бьет по больному и даже не смягчает удары, что я теряю весь свой бесстрастный вид и моментально превращаюсь в испуганное блеющее существо. Будто оправдываюсь перед матерью:
— Я способная…. Я быстро определилась.
— Вот именно! Ты быстро определилась! В первый же год, как попала на Начало. И всё! А дальше тебя никто брать не хотел.
— Я стала Инквизитором школы Саббат.
Синие глаза опасно блестят в темноте.
— Да! Только за тебя твой братец попросил, чтобы взяли хоть куда-нибудь. Я всё знаю, шведка. Такие слухи не спрячешь… И что это за школа такая? О ней же никто не знает! Она для неудачников, Валльде. Скажи спасибо своему брату-отморозку, а так бы торчала бы до сих пор на Начале. — Она наигранно ойкает. И всаживает последний нож в сердце. — Вот ведь незадача! Ты же до сих пор на Начале! Объясни мне, шведка, как так? Договор со школой есть, а ты еще не там? Или ты не нужна своей Главной?